Читать книгу - "Тень наркома - Олег Агранянц"

Через месяц с нами уже здоровались на улицах и на набережной, излюбленном месте прогулок состоятельной публики, особенно по вечерам, когда спадала жара. Торговцы на рынке, продавцы в магазинах уже знали, чему мы отдаем предпочтение. Пару раз мы посетили лучшие рестораны города. Раньше бразильская кухня мне представлялась острой, однако все, что мы пробовали, отлично согласовывалось с умеренным пристрастием к специям среднестатистического европейца.

Разбирались мы помаленьку и с бразильскими фруктами.

Конечно, бананы, бананы, бананы…

Мы покупали бананы разных цветов: желтые, красные, зеленые, шоколадно-коричневые. Только в Бразилии растут оранжевые бананы. Я предпочитал зеленые, они не очень сладкие и немножко терпкие. Не любил шоколадно-коричневые. Берешь такой в руки, думаешь, ну уж он-то сладкий. Ан нет. Сплошной обман. Мальвина, та наоборот любила шоколадные. Она вообще неравнодушна к шоколаду.

И папайи. Первое, к чему мы по-настоящему пристрастились в Бразилии, были папайи. Мы научились отличать папайи, вытянутые, темно-желтого цвета плоды размером с дыню, и мамайи, круглые, более светлые и более сладкие.

Попробовали асеролу, по цвету и форме напоминающую помидор, но с ни с чем не сравнимым вкусом, кажу, похожий на сладкий перец, сочный купуаку. А еще была оранжевая купуаку, гуайява, зеленая снаружи и нежно-розовая внутри, гравиола — колючий зеленый плод, по форме напоминающий сердце, фрукт с забавным названием женипапо. Всех не перечтешь.

Правила приличия требовали, чтобы я организовал прием у себя дома. Но я не торопился. Я хотел, чтобы кто-то первым пригласил меня. Со мной охотно беседовали в общественных местах, приглашали на чашку кофе в бар, Марину водили по салонам, но в гости никто не звал.

О России местные газеты писали редко. Мальвина слушала американское радио по-английски, ее ужасно злило, что радио из Вашингтона основное время уделяло процессу родственника Кеннеди, а специалисты и просто обыватели обсуждали, изнасиловал ли он или нет какую-то неприглядного вида девицу в Палм Биче. Местная пресса посмеивалась, ехидничала, но уделяла процессу намного больше места, чем событиям в Москве. 12 октября появилось сообщение о роспуске КГБ.

В конце месяца нам прислали счета за воду, газ и электричество. Глубокое внедрение шло своим чередом.

Оставалось только завести «друга». Без этого нельзя. Новый человек в городе обязательно должен иметь кого-то, кто мог бы поручиться за него в клубе, в страховой компании, чей адрес он мог бы давать, заполняя разного рода бумаги «в случае необходимости сообщить…».

Однажды мы забрели в городской музей.

Мы ожидали увидеть местные поделки, чучела рыб, прослушать длинные рассказы о породах деревьев — это бывает в местных музеях всех стран, но здесь все было иначе.

Встретил нас мужчина в элегантном костюме, в очках и с трубкой. Он походил больше на писателя.

— Доктор Роберту Марронту, — представился он по-французски. — Я очень рад, что вы нашли время нас посетить. Думаю, вам будет интересно.

Больше половины музея занимала экспозиция, посвященная приезду в этот город португальского короля в начале девятнадцатого века. Нам показали огромные кровати с шелковыми простынями и кружевными подушками, стол, за которым проходили приемы, и, конечно, массивные приборы, по словам директора, из чистого серебра.

Еще больше мы удивились, узнав, что все экспонаты музея принадлежат самому доктору Роберту и что он является шестым наследником португальского короля.

— К счастью, в Португалии монархии нет уже почти восемьдесят лет. Поэтому я могу быть спокоен за свою жизнь. Я даже могу спокойно посещать Португалию.

Он предложил чашку кофе. Мы согласились.

Интересный собеседник, доктор Роберту прекрасно разбирался в русской литературе, знал не только Чехова и Достоевского, но и Гоголя, Горького. Естественно, я должен был показать, что знаю Камоэнса.

— Я никогда не слышал Камоэнса в подлиннике.

И это было правда.

— Камоэнша, — поправил меня доктор. — Букву в конце слова бразильцы произносят как «с», а португальцы как «ш». Но Камоэнш есть Камоэнш. Я всегда произношу его фамилию именно так.

Потом Мальвина заинтересовалась дамским чайным сервизом. Хранитель музея рассказал историю о том, как этот сервиз заказали во Франции к приезду короля и как королева уронила чашку на каменный пол, а она не разбилась.

Доктор предложил еще кофе. Потом удалился на пару минут и, вернувшись, пригласил нас к себе на ужин.

— Послезавтра мы с женой ждем вас к семи.

* * *

Через день в семь мы были в квартире хранителя музея. Нас встречали хозяин и его жена, смуглая дама средних лет в индийском сари.

— Моя жена из Макао, — представил ее Роберту.

Нас пригласили в салон. Выложенный замысловатым паркетом зал кончался верандой с видом на океан. Хозяйка подвела нас к двум круглым столикам, на которых стояли цветные подносы с маленькими тартинками. В каждую тартинку была воткнута вилочка с камешком.

— Ты посмотри, — шепнула мне Мальвина.

Спросить Мальвину, куда смотреть, я не успел, хозяин подкатил столик с напитками:

— Виски, джин?

После получаса светского разговора супруга хозяина пригласила нас к столу. В столовую мы прошли через длинный коридор, стены которого были украшены саблями и кинжалами. Мальвина улучила минуту и шепнула: