Читать книгу - "Человек без тени - Кеннет Дун"

– Я не знаю, кто это. И не думаю, что он умер естественной смертью. Надо вызвать полицию. И прислать кого-то помочь Анни спуститься. Она на ногах не стоит после потрясения. Сейчас я оставил ее в коридоре, но боюсь с ней случится истерика. Я пока побуду в номере, прослежу, чтобы никто не заходил.

– Полиция? Нет! Надо первым делом доложить мистеру Шимански. Он в 103-м номере.

Я позвонил управляющему и вкратце изложил ситуацию. Он не стал задавать вопросов, а сказал, что немедленно поднимается. Положив трубку на рычаг, я бегло осмотрелся. В номере не было заметно никаких следов проживания гостя: мебель стояла ровно, на столике и тумбах не было ни одного личного предмета, кроме безликих аксессуаров, которыми украшают свои номера гостиницы. Единственным свидетельством, что в комнате кто-то провел хотя бы десять минут, была пара дешевых сигаретных окурков, затушенных в пепельнице рядом с обгоревшими фирменными спичками «Гарнета». Дверь в спальню была полуоткрыта и я видел угол застеленной кровати. Нигде в обозримом пространстве не было видно большого чемодана или иного багажа. Впрочем, и человек, лежащий на полу наверняка не был Дюкейном.

Да, он был бледен, но покойники обычно не отличаются здоровым румянцем. Кроме тех, которые отравились угарным газом, конечно. Этот человек был небольшого роста и болезненно худ. Сложенные на груди руки с длинными пальцами были невероятно костлявы. Костлявым было и все его лицо, об скулы и треугольный подбородок казалось можно было порезаться. Ни следа густой черной бороды, а приоткрытый рот обнажал плохие зубы – коричневые, местами сколотые, местами отсутствующие.

Наконец появился Шимански вместе с одним из носильщиков, которому поручили увести Анни. Девушка, правда, уже совершенно успокоилась и сама, но ей очень польстило повышенное внимание к своей персоне, так что по пути к лифту она преувеличенно покачивалась и цеплялась за мускулистую руку боя.

– Надо вызвать доктора, – вначале с сомнением сказал управляющий.

– Доктор здесь вряд ли чем-то поможет. Нужно звонить в полицию. Но Рамон сказал, что первым делом нужно известить вас.

– Правильно. Полиция точно нужна? Вдруг это простой сердечный приступ.

– Под пиджаком у него колотая рана, – вполголоса сказал я. – И еще цветок. Похожий на розу. Вряд ли он сам его себе положил на грудь после того как вынул кинжал из сердца.

– Роза? – Шимански инстинктивно схватился за петлицу собственного пиджака, в которой сейчас не было никакого цветка, что неудивительно, если он одевался в спешке.

– Какая роза? – управляющий рванулся к покойнику так стремительно, что мне пришлось схватить его за руку.

– Я попрошу вас ничего не трогать. Это дело полиции.

Шимански взглянул на меня с возмущением, но потом перевел глаза на труп и вздрогнул:

.       – Боже мой, это же мистер Парсонс!

Я мысленно стал перебирать список жильцов, но Шимански любезно подсказал:

– Альберт Парсонс, жилец из номера 503. Но что он здесь делал? И куда делся мистер Дюкейн?

В памяти всплыли комментарии Донована о Парсонсе: лет сорока, нигде не работает, посещает казино и ипподромы, возможно наркоман.

Шимански выслушал мой рассказ о таинственных похождениях Дюкейна с чемоданом, вздохнул и потянулся было к телефону, но я успел его удержать.

– Ничего здесь не трогайте, эксперты будут проверять отпечатки. Будет лучше, если вы вызовете полицию из своего кабинета, а я закрою дверь и покараулю снаружи.

Управляющий кивнул и пошел к выходу. Перед этим он обернулся и еще раз оглядел номер, а потом, могу поклясться, взглянул на меня с явным осуждением. Еще бы: первый день на работе, а уже допустил бегство одного гостя и насильственную смерть другого, причем обитателя номера «люкс». Худшего гостиничного детектива просто не сыскать.

Глава 7

Вскоре прибыли полицейские, среди которых я с некоторым удивлением опознал своего старого приятеля Вэла Крэддока. Когда мы виделись в последний раз, его как раз перевели с повышением до лейтенанта в участок в Фэрфаксе, но я поразился, что на достаточно рядовое убийство вызвали сразу такой высокий чин.

– У нас нехватка кадров перед праздниками, а я все равно с утра был на дежурстве, – пояснил Вэл. – К тому же была личная просьба от начальства проявить особое рвение в расследовании. Вроде бы в этом отеле живет одна из родственниц окружного судьи, он был крайне возмущен и требовал от комиссара расследовать дело в кратчайшие сроки. Скорее всего, боится, что престарелая тетя испугается настолько, что съедет из гостиницы к любимому племяннику.

На самом деле Вэл еще больше удивился, застав меня в новом рабочем качестве, но он был достаточно тактичен, чтобы не показывать, как низко я пал в его глазах.

– Пол Каулс нашел мне эту работу, – принялся я тем не менее оправдываться. – Это временно, до Нового года. Чтобы рассчитаться с долгами.

Вэл по-прежнему демонстрировал чудеса выдержки и настоящего калифорнийского аристократического воспитания, лишь сухо кивнув. Что и неудивительно, ведь Вэл и был настоящим калифорнийским аристократом. В отличие от генерала Аксакова, чьи предки служили Ивану Грозному, или Спенли-Эвертона, у которого наверняка завалялись в ящике с носками фамильные реликвии времен Вильгельма Завоевателя, семейное древо Креддоков было понятным и прямым, как секвойя: дедушка по имени Персиваль Крэддок разбогател на золотоносных приисках и скупил несколько потенциально выгодных участков земли на побережье; сын Персиваль Крэддок-младший потерял почти все состояние во время рецессии, а скорее собственной глупости, и теперь был вынужден распродавать земли, чтобы поддерживать привычный образ жизни. А внук Персиваль Крэддок-третий, известный среди друзей как Вэл, выбрал службу в полиции и клялся, что если у него когда-нибудь будет сын, то он ни за что не назовет его Персивалем.

Он внимательно выслушал мой рассказ об утренних событиях, сходил взглянуть на фрамугу пожарной лестницы с открытой щеколдой и послал туда криминалиста снять отпечатки пальцев.

– Можете назвать предварительную причину и время смерти? – спросил он у судебного врача. Я продолжал околачиваться рядом, и хотя Вэл бросил пару выразительных взглядов, он не сделал попытки отогнать меня от места преступления.

– Удар ножом в сердце, – флегматично сказал врач. – Судя по температуре тела, смерть наступила между десятью и одиннадцатью часами вечера.

– Не этим утром? – вырвалось у меня.

– Совершенно исключено. Окоченение уже наступило. Судя по количеству крови, вытекшей из раны, именно она послужила причиной смерти, но точнее скажу при вскрытии. Меня смущает отсутствие оборонительных ран. Не так просто ударить человека ножом в сердце, чтобы он не оказал сопротивление или не пытался увернуться.

– Может, он спал или