Читать книгу - "Крот в аквариуме - Владимир Чиков"

— Что? — подхватил долго молчавший Джон Мори.

— Он заявил тогда, что Советский Союз скоро похоронит американский империализм. Я считаю, что большая ошибка Хрущева заключается и в том, что он продолжает недооценивать США как военную силу. А неспособность Америки победно завершить военные действия в Корее и хоть как-то прореагировать на события в Венгрии он рассматривает как военно-политическую слабость вашей страны. Исходя из этого, я готов вместе с вами делать все возможное и невозможное, чтобы обуздать такого несдержанного политика, как Хрущев, и чтобы «холодная война» не перешла в «горячую». Поэтому я считаю, что не использовать меня в этих целях было бы с вашей стороны большой ошибкой…

Американцы, весьма довольные такими его рассуждениями, улыбчиво подмигнули друг другу. Топхэт заметил это и, облегченно вздохнув, решил и дальше гнуть свою линию, чтобы окончательно убедить их в том, что он будет полезен для США:

— Побудительным мотивом, толкнувшим меня к сотрудничеству с вами, является не только несогласие с руководством моей страны, но и обида за недооценку моей личности, как разведчика. Более шести лет я не продвигался по служебной лестнице. Внеочередные звания и руководящие должности получали в основном «позвоночники» из ЦК и Совмина. Так было раньше, и так, наверно, будет всегда. Находясь в Москве в отпуске, я убедился, что наша страна живет не по законам общественного развития, а по партийным установкам из ЦК. И поэтому будущее не сулит советскому народу ничего хорошего. Другое дело — Америка! Свобода и демократия, которые начертаны на рекламных щитах Нью-Йорка и на знаменах вашего образа жизни, мне более близки и понятны, чем лозунги КПСС и бродячего призрака коммунизма.

Посчитав, что в полной мере убедил американцев в причинах своего перехода на их сторону, Топхэт с пафосом спросил:

— Так как, господа, теперь-то вы согласны на сотрудничество со мной?

Дэвид Мэнли демонстративно расхохотался и, взглянув на Джона Мори, воскликнул:

— Получается, что не мы, а он вербует нас! Мистер Нолан не зря предостерегал нас.

Джону эта реплика не понравилась, он наморщил лоб и поспешил остудить восторг своего коллеги:

— Не обращайте внимания на его слова мистер Поляков, мистер Мэнли шутит. И поверьте мне, мы очень ценим вас за то, что вы разделяете нашу борьбу с вашими «измами». Мы тоже, как и вы, считаем, что большевизм и коммунизм стали первопричиной всех бед в жизни народов социалистических стран. А чтобы доказать, что мы действительно высоко ценим вас… — Мори вытащил из кармана и положил на стол перед Топхэтом пачку стодолларовых купюр. — Это вам. Еще столько же вы получите на следующей встрече. Оплата сведений будет производиться, давайте договоримся сразу, только после их проверки и оценки в ЦРУ. Это связано с опасностью того, что вы, возможно, снабжаете нас препарированной информацией. А я и мой коллега Дэвид, — Джон перевел взгляд на устало закрывшего веки Мэнли, — при всем желании не сможем определить, достоверна она или нет. Есть и другое опасение нашего руководства: ваши сведения могут оказаться компиляцией московского разведцентра.

Поляков побагровел, но, подавив внезапно нахлынувшее мерзкое чувство, с обидой спросил:

— Значит, вы все еще не доверяете мне? — И, не давая перебить себя, быстро добавил, отодвигая от себя пачку долларов: — Я не возьму их, лишние деньги при трате их в магазинах могут вызвать подозрения со стороны моих коллег и жены. Это помешает моей личной безопасности. Не возьму их еще и потому, что ценность переданных вам сведений, как вы сами сказали, еще не определена…

Мори, самодовольно щуря глаза, прервал его:

— Запомните раз и навсегда, мистер Поляков: деньги делают все в этой жизни. Они — главная сила в этом мире. Особенно в Америке. Поэтому возьмите их. — Он указал кивком на пачку долларов.

Топхэту не хотелось окончательно пасть в глазах американцев, и, усмехнувшись, он сказал:

— Но я не продаюсь за них. Это во-первых. Во-вторых, неосторожное обращение с ними может стоить мне очень дорого. Поверьте, мистер Джон, очень дорого…

Мори насторожился, потом улыбнулся и сказал:

— Наверно, вы правы, мой друг. Ваша безопасность для нас превыше всего.

Топхэт, пожав плечами, скептически приподнял бровь и негромко проговорил:

— Я удивлен, что мистер Джон назвал меня сейчас своим другом. В ФБР, насколько мне известно, это надо заслужить.

— Не удивляйтесь, мистер Поляков, мы действительно считаем вас своим другом. Вы заслужили это!

По ноткам фамильярности, которые начали проскальзывать в словах Мори, Поляков заключил, что Джон, очевидно, признал его своим человеком, и потому поспешил заверить американцев:

— Я сделаю для вас все, что в моих силах. Время убедит вашего шефа в моей полной преданности!..

— Хорошо, мистер Поляков! — словно очнувшись, отозвался Дэвид Мэнли. — Нам нужен сейчас именно такой помощник, на которого мы могли бы положиться, как на самих себя. — Подумав секунду, добавил: — Но мне кажется, что есть что-то еще, что побудило вас установить с нами сотрудничество. По-моему, вы все же чего-то еще не договариваете?

Полякову не понравилась последняя фраза Дэвида, она даже разозлила его. Однако понимая, что дерзость с американцами в их стране может оказаться для него роковой, он развел руками и миролюбиво произнес:

— Психология, как вам, наверно, известно, — дело тонкое. И если лично вам, мистер Мэнли, не повезло, что вы родились на свет с какой-то другой сигнальной системой, то что ж… — Он опять развел руками. — То вам, конечно, не понять меня… — Подумав секунду, спросил: — А вы вот не задумывались, почему далеко не безбедные британские разведчики Гай Берджес и Дональд Маклин стали сотрудничать с советской разведкой?

Мэнли, опустив голову, молчал. Пожирая его вопросительным взглядом, Поляков переспросил:

— Так каким же будет ваш ответ?

Дэвид, избегая смотреть на Топхэта, пожал плечами, потом сказал:

— Принято считать, что Берджеса и Маклина подтолкнули к этому их личные убеждения в необходимости помочь Советскому Союзу в его борьбе с германским фашизмом.

— Да, это так, — согласился Топхэт-Поляков. — Вот и мой главный резон перехода на вашу сторону — не из-за долларов и не из-за мести руководству своей страны, а из-за идеологических и политических расхождений с руководством Советского государства. Я до сего времени не могу понять: как можно силой оружия и угроз продвигать коммунистические идеи в другие страны, например в Венгрию?[12]Я всегда считал, что ленинские принципы открытой и честной дипломатии, права наций на самоопределение должны соблюдаться. А что касается идеологической борьбы, то она не должна приводить к кровопролитиям. Поэтому я искренне хочу помочь вам и предупредить, чтобы вы, американцы, со своим высокомерием и некоторой беспечностью не прошляпили бы политические и военные акции Советского Союза, направленные на ослабление Соединенных Штатов.