Читать книгу - "Естественное убийство. Невиновные - Татьяна Соломатина"

– Иллюзию свободы и независимости.

– Что?

– Вы хотели дать ей иллюзию свободы и независимости. Свободным и независимым может быть только абсолютно самостоятельный человек. Впрочем, неважно… Извините, что перебил.

Олег был двоюродным братом Настиной подруги и просто приехал в гости, посмотреть столицу. С той вечеринки они ушли вместе. Всю ночь бродили по городу… Олег не пил, не курил и… И сделал Насте предложение руки и сердца. Без тисканий, без поцелуев-объятий. Просто сказал, что никогда не встречал такой красивой, такой умной девушки. Ну и так далее… Она согласилась, потому что он ей тоже очень понравился. И она привезла его в этот дом. Парень пришёл в замешательство. И… убежал. Сказал, что ему надо побыть одному – и уехал в свой уездный городишко. Настя искала его через двоюродную сестру, свою подругу. Но подруга сказал ей, что Олег не может жениться на Насте, хотя очень и очень любит её. Не может, потому что Настя богатая, а он – ничто, какой-то инженер-строитель. Дочь Корсакова была безутешна – и папа подключился к разрешению ситуации. Вот оно! То есть – он. Тот самый бессребреник, которому нужны не деньги Настиного папы, а сама Настя! Разумеется, что он раскопал подноготную этого Олега. Олег Иванович Плотников. Ничего особенного в биографии не наблюдалось. В том уездном городишке он и родился. У матери-одиночки. Простой женщины, всю жизнь проработавшей на полиграфическом комбинате в отделе кадров. После школы поступил в строительный институт. Не в Москве. Москвы боялся. После окончания вернулся домой и исправно трудился в каком-то уездном СМУ. Женат не был. Детей нет. На два года моложе Насти. Ни красавец ни урод, вы, Всеволод Алексеевич, уже имели возможность наблюдать.

– Вполне смазлив. Странно, что ваш зять не женился, учась в строительном институте. Мужчины всегда в дефиците. Особенно непьющие, некурящие, всю зарплату до копейки домой приносящие.

– Что бы там ни было – он не женился. Друзья-товарищи говорили, что была какая-то роковая первая любовь. Была да сплыла. Покорять Москву укатила, вроде как.

– Да, женщины смелее…

– Настя к нему приехала. Разговор у них состоялся. Он рыдал у неё в ногах, говорил, что она – королева, а он – никто и ничто, ноль без палочки. В общем, всё у них получилось. Он согласился переехать в Москву…

– На какие только жертвы ради любви не пойдёт мужчина, – не удержался от саркастического комментария Северный.

– Он был совершенно искренен, так что зря иронизируете, Всеволод Алексеевич, – сказал Корсаков. – Я уже говорил вам, что Олег – человек слабый. Но при этом он неплохой слабый человек. Так что он…

– Вашу дочь никто не убивал, Леонид Николаевич. Это ненасильственная смерть. Глупая, мракобесная, но ненасильственная.

– Но я хочу, чтоб вы раскопали всё. Всё, что можно. О тех, кто втянул её в это безумие… Как моя внучка оказалась в коробке из-под обуви и… – Корсаков неопределённо помахал рукой. – Что ещё там, чёрт возьми?! Вам лучше знать.

– Как-то вы стали слишком… драматичны. Спиртное?.. Кстати, внучка, да. Она лежит здесь. – Северный достал из кармана блокнот и ручку, написал адрес больницы. – Спросите о состоянии младенца Корсаковой. Я не знал фамилию вашего зятя. Да и к тому же он так страдал, – Всеволод Алексеевич состроил многозначительную мину, – что мне было не до политесов. Вы уж там сами разбирайтесь, кто заявит на неё права – неплохой слабый законный отец или хороший сильный дедушка, – это не моё дело. Моё дело, как вы справедливо заметили, – раскопать всё, что можно. Или закопать – всё, что нужно. В рамках законодательства, разумеется.

– Ваши услуги будут щедро оплачены в любом случае.

– Не сомневаюсь. Тем более я как раз хотел подарить своей матушке сумочку из страуса. Сумочки из страусов очень дорого стоят, не правда ли? Мне будет проще с вашей помощью откупиться от её дражайшей заботы, чем постигать её истинные причины. Тем паче моя матушка в том благословенном возрасте, когда не то что родить в корыто, но и забеременеть-то уже никак, даже приди ей в голову пара-тройка шальных мыслей по этому поводу…

– Вы, Всеволод Алексеевич, немного забываетесь! Меня, конечно, предупреждали о вашей, как бы это сказать, невоспитанности…

– Я никогда не забываюсь, Леонид Николаевич. И уж тем более я не забываю, что вы только что потеряли дочь. Вы сами ещё это до конца не осознали. Так что сегодня вызовите врача, друга, проститутку… Пойдите в спортзал или в бассейн. Или седация, или физическая нагрузка. Транквилизаторы и спиртное тупо оглушают. А вот физическая нагрузка повышает уровень эндорфинов. Эндорфины блокируют боль. Раковому больному морфин – не кайф, но облегчение мук. Вам сейчас эндорфины – не удовольствие, но лекарство. И ещё… Мне нужна информация. И вы, Леонид Николаевич, и этот ваш Олег Плотников – напишите мне на бумаге всех Настиных знакомых, с которыми она общалась в последнее время. Да и не в последнее тоже. Всё, что знаете. Знаете имя? Пишите имя. Если ещё и фамилию – отлично! Адрес, где работает, – вообще прекрасно. И пусть ваш Саша мне эти списки как можно скорее доставит. И ещё мне нужно ваше разрешение вот на что: кровь. На ДНК-анализ. Настину и так возьмут. Но и Олега кровь нужна.

Корсаков молчал. Северный не торопился прерывать затянувшуюся паузу. Наконец, не меньше чем через минуту, Леонид Николаевич приглушённо выдавил:

– Его-то зачем?

– Надо знать, до какой степени ваша дочь пользовалась предоставленной ей свободой и независимостью.

– Вы полагаете?.. Из ревности убил в родах? Но как?!

– Я пока ничего не полагаю. Просто хочу знать наверняка.

– Хорошо.

– Я облегчу вам задачу. Скажите ему, что это нужно для коррекции лечебной схемы его ребёнка.

– И всё же неужели вы допускаете?..

– Успокойтесь, Леонид Николаевич. Аллели, локусы, хромосомы… Вопросы отцовства-материнства иногда простые, а иногда сложные. Думаю, в данном случае это окажется простой формальностью. Но вы сами просили всё выяснить от и до. То есть досконально и наверняка. Так что прошу вас, помогите мне выполнить вашу же просьбу.

Всеволод Алексеевич поднялся с кресла, давая понять, что на сегодня всё.

– Могу я вам звонить, если что?

– В любое время, господин Северный.

Корсаков тоже поднялся, но вместо дежурного рукопожатия просто отошёл к окну.

Уже подойдя к двери, Северный обернулся и спросил:

– Такой большой дом… Слишком чисто и ухожено всё. Особенно территория. Газоны тоже стригла беременная Настя или ваш чудесный зять?

– За газонами-деревьями ухаживал мой садовник. Я же сказал вам, что живу в десяти минутах. Он приходит нечасто, работает быстро и уходит.

– Понятно. И последний вопрос на сегодня, Леонид Николаевич: зачем всё-таки вы меня пригласили?

Северный вышел за дверь, не дожидаясь ответа.

Он дружелюбно пожал ошивавшемуся во дворе охраннику Саше руку, задал пару вопросов об организации охраны посёлка, о соседях, соседской прислуге и отчалил с места кровавых событий.