Читать книгу - "Профессия-первая леди - Антон Леонтьев"

Я уверился в мысли, что это идиотский розыгрыш. Сейчас таких полно на телевидении, причем жертвами часто оказываются знаменитости. Но если я и знаменитость, то исключительно среди одиноких и богатых дам среднего возраста.

Заревласта наверняка обыскалась меня. Дома устроит истерику и заявит, что я якшался с девицами. Я бы тоже не поверил, если бы кто-то пытался уверить меня, что разыскивал труп в залах галереи. Для очистки совести я заглянул еще в одну комнату.

Она лежала на паркетном полу. Я оцепенел. Значит, все же розыгрыш, билась у меня в голове одинокая мысль. Но как-то слишком правдоподобно. Да и розыгрыш слишком жестокий.

Стараясь не шуметь (не знаю отчего, но я боялся, что мои шаги разносятся по всей галерее), я подошел к женщине, которая лежала на полу.

Молодая и привлекательная, с идеальной фигурой, облаченная в шелковое черное платье с меховым воротником. Платье (наверняка от известного модельера!) не скрывало ее идеальные длинные ноги топ-модели. Руки раскинуты в разные стороны, на пальцах сияют крупные бриллианты и изумруды.

Девочка явно не из социально нуждающейся семьи. На открытии галереи Стефана д’Орнэ собрались самые богатые, стильные и спесивые. Лицо жертвы были закрыто ее же длинными платиновыми волосами.

Повинуясь секундному импульсу, я склонился над телом и откинул с лица девушки волосы. Ах, я ведь знаю ее! Драгостея (или Драга: что правда – то правда, всем своим любовникам девочка влетала в копеечку) Ковтун, дочь одной из лидерш демократической оппозиции. В то время как миловидная мама с пеной у рта доказывает ложность курса президента Бунича, дочурка блистает в экарестской тусовке и предается «сладкой жизни».

О Драгуше ходило великое множество сплетен. Ее называли «нашей Пэрис Хилтон» с явным намеком на длинноногую красавицу – наследницу миллионов, которая царит в нью-йоркском обществе. Мама Драги, Людослава Ковтун, сетью отелей по всему миру не владеет, но я не сомневаюсь, что ее дочка покупала точно такие же наряды и драгоценности, как и пресловутая Пэрис.

Для поколения эпохи Эллочки Людоедочки кумиром была дочурка миллиардера Вандербильда, иконой молодых представителей «избранных десяти тысяч» эры Гремислава Гремиславовича Бунича стала она – «наша Пэрис», вернее, «наша Драгуша».

Драгуша одновременно крутила романы с несколькими олигархами, выбирая своих ухажеров в первую очередь из-за их богатства и известности в тусовке. Фотографии Драги в объятиях того или иного мультимиллиардера регулярно появлялись на страницах желтой прессы и по телевидению. То белохолмский миллионер, который презентует ей «Порше», то владелец химического концерна, одаривающий ее алмазами царицы Анны Иоанновны, то обезумевший вице-спикер, готовый ради Драгуши бросить жену и семерых детей. Малышка умело использовала всех их, с легкостью перешагивая через своих наивных поклонников, едва на горизонте показывался новый, более известный и состоятельный.

Драгуша дружила со светскими хроникерами, позволяла щелкать себя во всех ракурсах (а за это ее имя не сходило со страниц глянцевых журналов и таблоидов) и ездила на авто с госномерами (мамочка помогла). «Наша Пэрис» стала символом поколения бездельников, а газеты благодаря ангельскому лику Драгостеи и описаниям ее похождений заметно увеличивали тираж.

Именно Драгушеньке принадлежали бессмертные высказывания вроде «Нет более тяжкого греха, чем быть скучной». А девизом ее карамельно-зефирной жизни стал ответ на вопрос: «Как вам удается быть постоянно в центре внимания?» «Это очень просто: нужно постоянно улыбаться и как можно меньше говорить!» – честно призналась Драга.

Помимо этого, Драгушка некоторое время назад вела по молодежному каналу сексуальную робинзонаду – и в этом она шла по стопам своего образца для подражания Пэрис Хилтон. В программе две дюжины молодых людей, пышущих полным отсутствием интеллекта, но зато с пенящимися в крови гормонами, заперли на несколько месяцев в особняке, где камеры были даже в душе и туалете. Драга время от времени появлялась на экране, комментируя происходящее и подвергая участников шоу разнообразным истязаниям. В эфир шли водные игры в бассейне без купальников и страстные французские поцелуи на кухне под аккомпанемент сгорающих тефтелей. Наиболее смачные моменты зрителям не демонстрировались, желающие могли лицезреть их в Интернете за отдельную плату. Затем телезрители посредством голосования должны были выбрать того (или ту), кого надлежало удалить из программы. Победитель, продержавшийся до финала, получал миллион форинтов и машину.

Никто не сомневался, что программа была затеяна с единственной целью – сделать знаменитой саму Драгушу, на этот раз не только в столичном обществе, где ее знали очень даже хорошо, а среди простых смертных. Девочка явно лелеяла мечту о крутой телевизионной карьере и всеобщем обожании.

– Драга, – позвал я «нашу Пэрис Хилтон». Ее голубые глазки (скорее всего, это контактные линзы) смотрели в потолок, пухлые розовые губки были приоткрыты, на пышной груди покоилась платиновая цепочка с уникальным квадратным сапфиром – подарком второстепенного американского актера, последнего из друзей Драгостеи. Как она красива! Создавалось впечатление, что девушка спит.

Что-то хлюпнуло у меня под подошвой. Драгушенька лежала в луже застывающей крови. А ее тонкую белоснежную шейку пересекал уродливый шрам. Некто безжалостно перерезал Драге Ковтун горло.

Перерезал диковинным ножом, который я сначала и не заметил – старинный, серебряный, с витой рукояткой в виде распахнувшей пасть рыбины и глазами – крошечными жемчужинами. Нож был остро заточен, на лезвии запеклась кровь. Таким не убивают, а обедают на приеме у голландской королевы.

Я понятия не имею, что следует делать в подобных ситуациях. Звать на помощь? Или ретироваться? И какой черт только дернул меня заглянуть в этот зал!

Мое внимание привлекла большая картина в массивной раме, перед которой лежало тело Драгуши. Полотно изображало обнаженную красавицу с пламенно-рыжими волосами, которая покоилась на ложе. Мне не понравилась нагловатая ухмылка этой особы на картине. И еще…

Эта красавица, изображенная Стефаном д’Орнэ, как две капли воды походила ликом на Драгу Ковтун. Ту самую Драгу, которая лежала в метре от полотна – убитая неизвестно кем!

Так и есть, только цвет волос другой: у женщины на картине огненный, у Драгушеньки – платиновый. Насколько я могу судить, Драга меняла цвет волос примерно раз в две недели, вверяя себя заботам великих стилистов и парикмахеров. И не удивлюсь, если подлинный ее колор – рыжеватый.

Я склонился над табличкой и прочитал: «Картина из цикла «Семь великих добродетелей». «Мессалина», написана Стефаном д’Орнэ в 1912 году».

В 1912 году! Чуть ли не сто лет назад! Но ведь лицо одно и то же – что мертвая Ковтун, что распутная Мессалина, которая отводит рукой полупрозрачный полог, ожидая очередного любовника. Ничего себе «добродетель»!

И какое отношение ко всему этому имеет Сергий Бунич, сын президента? И почему убитая так похожа на Мессалину, написанную Стефаном д’Орнэ в 1912 году?