Читать книгу - "Любовь по контракту, или Игра ума - Карина Тихонова"

Возможно, они должны были решить ее сами, но родительское сердце не камень.

«Интересно, долго они выдержат?» – думал я, прихлебывая чай. Мне казалось, что Дэн сломается быстро. Сын никогда не умел обходиться без родительской помощи при решении насущных вопросов, а что такое бытовые проблемы, знал только понаслышке. Не знаю, насколько стойким оловянным солдатиком окажется Маша, но, по-моему, она избалована не меньше Дэна. Может, правду говорят, что один ребенок в семье почти наверняка вырастает эгоистом?

«Не всегда, – ответил я сам себе. – Вспомни Юлю Барзину».

При мысли о Юльке, я почувствовал легкое смущение. Как-то раз она приехала на встречу со мной в квартиру детей. Была моя очередь присматривать за рабочими, и я попросил Юлю подъехать туда.

– Это ваша квартира? – спросила она, с удивлением оглядевшись вокруг.

– Нет, – ответил я, раскладывая бумажки со вчерашними записями прямо на полу, где постелил ворох чистых газет. – Здесь будет жить мой сын со своей девушкой.

– А! – коротко ответила Юлька.

Я поднял голову и увидел ее лицо. Собственно говоря, ничего особенного на нем не нарисовалось, но я скорее почувствовал, чем увидел такую сложную и смешанную гамму эмоций, что чуть не выронил свои записи.

Я понимаю, что ни в чем не виноват. Не виноват, что у меня родился Дэн, а у ожесточившейся немолодой женщины, искавшей в религии оправдания собственной ненависти ко всему вокруг, родилась дочь Юля. И все же с того дня не мог избавиться от виноватой мины в общении со своей клиенткой, хотя и ругал себя за это.

Я делал все, что мог. Говорю это совершенно уверенно, потому что такого вдохновения я не испытывал давно. Сценарий рисовался очень и очень заманчивый, и я интуитивно чувствовал, что могу вытащить свою клиентку почти сухой из воды. Учитывая все, что она натворила, это не так уж мало.

Юлька, надо отдать ей должное, помогала мне очень активно. Добросовестно зубрила тексты, а когда я задавал ей неожиданные и незапланированные вопросы, чтобы проверить ее реакцию, неплохо импровизировала. Я плевал через плечо и стучал себя по голове, за неимением натурального дерева. «Только не расслабляйся! – заклинал я себя. – Если все гладко сейчас, это совсем не значит, что так же гладко будет в суде. Мы должны держать хвост пистолетом».

Я допил чай и снова взглянул на часы. Без пяти три. Спать мне расхотелось, и в голову вкралась хулиганская мысль. А что, если поехать к Маринке прямо сейчас?

Желание увидеть ее немедленно оказалось настолько сильным, что я рванулся в спальню, быстро оделся, схватил ключи от машины и выскочил в предрассветную темноту улицу.

«Сейчас приеду, – думал я, дрожа от предвкушения, – открою дверь своими ключами, потихоньку разденусь и лягу в кровать. Представляю, какой визг она поднимет, когда проснется и обнаружит меня в кровати!»

Я тихо прыснул и прибавил газу. По пустым ночным дорогам добраться до ее дома оказалось так же просто, как выкурить сигарету. Я въехал во двор, припарковал машину на свободном месте, достал из бардачка ключи от ее дома и направился к подъезду. Перед тем как открыть подъездную дверь, я замедлил шаг, задрал голову и посмотрел на знакомые окна. Темно.

Вошел в подъезд и медленно поднялся по лестнице. По мере приближения к ее двери, мальчишеское озорство, толкнувшее меня на этот неосмотрительный поступок, трусливо улетучилось, и я остановился на последней ступеньке, в нерешительности перебирая ключи.

А если она испугается?

Да, глупо получится. Поднимет крик на весь подъезд, перебудит соседей... Опять же, Криштопа рядом, а оскандалиться перед ним мне особенно не хотелось. Уехать назад?

Я оглянулся.

В подъезде было невероятно, оглушительно тихо. Только ровно гудела нить накаливания в длинной лампе над лифтом.

Нет уж, раз приехал, уезжать глупо. Нужно позвонить в дверь и сказать, что выдержать до завтра – выше моих сил. Ну, поругается. Ну, стукнет по спине. И все.

Я положил палец на кнопку звонка и заставил себя надавить на неё. Благостную сонную тишину подъезда потревожил негромкий перелив звуков. Я постоял, прислушиваясь.

Ничего.

Я нажал на звонок снова, с большей уверенностью. Маринка спит крепко, это я знал, так что придется звонить долго.

Я не отрывал палец от звонка в течение пяти минут, но за знакомой черной дверью царила все та же невозмутимая неподвижность.

Тогда я испугался.

Клянусь, мне не пришло в голову никакой анекдотической ситуации, вроде той, когда муж незапланированно возвращается домой. Я испугался чего-то более страшного. Сердечного приступа. Грабительского налета. Несчастного случая.

Не колеблясь, вставил ключ в замок и повернул его. Потом второй, третий...

Я открывал вторую дверь, уже понимая, что с обратной стороны для этого нет никаких препятствий. То есть, что с обратной стороны ключ в замок не вставлен.

Распахнул дверь в темную прихожую и замер на пороге. Прислушался. Тишина.

Нашарил сбоку от себя выключатель и нажал на него. Прихожая облилась ярким электрическим светом.

Я был готов увидеть развороченные шкафы и вещи, в беспорядке валяющиеся на полу. Но в прихожей царил обычный образцовый порядок, и он напугал меня гораздо больше.

– Марина! – позвал я, делая шаг вперед. Тишина.

Не закрывая за собой двери, я прошел коридор и заглянул в спальню. Яркий свет из прихожей доставал и сюда, поэтому включать ночник не было необходимости.

Аккуратно застеленная кровать. Пустая комната.

Я направился в гостиную скорее для проформы, уже понимая, что там никого нет. После гостиной обследовал кухню и ванную.

Пусто.

Закрыл входные двери, вернулся в гостиную, зажег торшер и уселся на диван.

Как это понимать? Деловое свидание? Банкет?

Вечером мы созванивались с Маринкой. Ничего такого и близко не намечалось. Она пожаловалась, что очень устала и хочет пораньше лечь спать. Причем говорила она из дома.

«Откуда ты знаешь? – возразил голос внутри. – Ты звонишь ей на мобильный, а где она находится в этот момент, наверняка известно только богу».

Или дьяволу.

Я достал из внутреннего кармана куртки телефон, покрутил его в руках и отложил. Закрыл лицо руками и просидел так минут десять. Мыслей не было. Ничего не было.

Потом, не раздеваясь, улегся на диван, подложил под голову клетчатую подушку и замер. Меня била сильная нервная дрожь, но я ни о чем не думал. Не мог.

Так я пролежал до восьми утра. Только смотрел на часы и ждал неизвестно чего. В восемь я сел на