Читать книгу - "Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов"

ее не знаешь! Надеюсь, полиция ее тряхнет как следует. Вот будет сюрприз Жану-Франсуа! Бедный Жан-Франсуа! – непоследовательно вздохнула она.– Не везет ему с женщинами! Сначала я, потом Лиз! А ведь он любил меня! – она печально покачала головой. – По-настоящему любил! Сочинил в мою честь целую ораторию, представляешь? И я его тоже любила. Жаль, что это прошло. Мне кажется, если Лиз посадят, он совсем потеряется, она его очень опекает.

Норов вовсе не был уверен, что ее сочувствие искренне. Свою неприязнь к Лиз Клотильда не скрывала.

–Не думаю, что ее посадят,– пряча невольную улыбку заметил Норов.

–Если она убила, ее непременно посадят! Дадут лет десять, а то и больше!

–Я хотел сказать: не думаю, что это она убила. Зачем ей было это делать?

–За деньги! Лиз все делает за деньги.

–Но Жером был должен совсем не ей, а арабам. Или ты подозреваешь Лиз в том, что она является тайным боссом арабской мафии?

–Ну да, это верно,– неохотно признала Клотильда, остывая.– Жаль.

–К тому же она была дома, – напомнил Норов.

–Действительно… Получается, что не она, – в голосе Клотильды прозвучало разочарование.

* * *

Вась-Вась жил в трехкомнатной квартире в спальном районе. Мебель тут была прибалтийская, по тем временам – почти что импортная, – видимо, ее помогал достать кто-нибудь из бывших учеников, выбившийся в люди. В гостиной возвышалась стеклянная горка с посудой, на столе и под телевизором лежали кружевные салфетки. На комоде в ряд стояли слоники: от большого к маленькому. Чистота повсюду была образцовой, и хотя дух в квартире царил мещанский, тут было по-своему уютно.

Тренер завел Норова в небольшую комнату, с кроватью, шкафом и небольшой книжной полкой.

–Это Витькина комната, младшего моего,– сказал он.– Старший-то давно своей семьей живет, а младшего осенью в армию забрили. Ты здесь располагайся, а мы с Толяном на тренировку рванули. – Вернусь часа через четыре. Если жена вдруг раньше меня с работы придет, скажи, я ей после все объясню. Понял?

–Понял.

–Есть-пить захочешь, в холодильнике найдешь,– продолжал тренер и вдруг, вспомнив, заколебался. – У меня там бутылка водки стоит, убрать?…

–Я не буду,– сказал Норов.

Тренер испытующе взглянул на него исподлобья и кивнул.

–Ладно. Ключ от двери я тебе здесь оставлю, на тумбочке. Если вдруг надумаешь свалить, под коврик покладешь.

–Я не свалю.

–Слышь, – вдруг оживился Толян.– А это случаем не ты тогда на городе в финале рыжего ушатал? Длинного такого?

–Дошло, блин! – фыркнул Вась-Вась. – Он, кто ж еще?! Это ж Пашка Норов! Ты че, не узнал его что ли?

–Не-а! – признался Толян.– Он как-то это… переменился, вроде… Видел я тот бой,– одобрительно заметил он Норову.– Мы тя как раз недавно с пацанами вспоминали, гадали, куда ты делся. И главно, слышь, он тя два раунда давил, прям, наглухо! Бил, бля, как собаку, мы думали, ну все, бля, щас замесит! А ты его в третьем бам-бам-бам!

И он с легкостью, неожиданной в его грузном теле, повторил тройку, исполненную Норовым.

–Оттаскивай, нах!

–Не бам-бам-бам,– недовольно возразил тренер,– а бам-бам, уклон и отсюдова – бам! – Он показал, как нужно.– Учишь-учишь, а толку – ноль! И слышь, ты это брось при мне матом выражаться! Я те сколько раз говорил!

–Да я ж не ругаюсь, Сергеич,– принялся оправдываться Толян.– Так, чисто образно.

* * *

После отбытия тренера и Толяна Норов подошел к единственной в комнате книжкой полке и тщательно ее исследовал. Книг было совсем мало, в основном, учебники. Он взял школьную хрестоматию по зарубежной литературе, открыл «Гамлета» в переводе Пастернака, завалился на кровать поверх покрывала. Эту драму он лет с четырнадцати знал почти наизусть на русском и английском, но мог перечитывать бесконечно.

А ведь она предала его, Кит, Офелия. Она была любящей дочерью, послушной своему отцу, такой и осталась. Она не пошла за Гамлетом, ведь он, по ее мнению, был безумцем. Наверное, она не любила его по-настоящему, иначе не проявила бы подобную рассудительность. Подумать только, именно она в конце концов сошла с ума! Бедная девочка! Но не из-за него, Кит, не из-за него… Хватит! Не желаю больше об этом! Кончено! Это в прошлом!

Похмелье забирало его все сильнее, он знал, что дальше будет хуже, а потом еще хуже, но лезть в холодильник за водкой он, тем не менее, не собирался. Он твердо решил перетерпеть, завязать. Он уже давно устал пить: преодолевая тошноту, давиться разной гадостью; вырубаться где попало, жить от похмелья к похмелью; устал от тупых разговоров случайных собутыльников о том, где достать вмазать; от бесконечных пьяных ссор и драк; устал ощущать себя отбросом. Он хотел вынырнуть из липкой грязной тины.

То, что тренер вдруг отыскал его через столько лет, не было случайностью. Норов забыл о Боге, но Бог не забыл про него. Бог послал ему ангела, вернее, двух ангелов, в виде ворчливого Вась-Вася и туповатого Толяна. Бог вновь спасал его.

Норов отошел в угол, встал на колени и долго с благодарностью молился. Он трижды повторил все молитвы, которые помнил наизусть.

–Я не подведу,– обещал он.– I fell to rise. Я пал, чтоб встать.

Тренер вернулся через несколько часов, как обещал, вместе с Толяном. Он велел Норову собраться и повез его на спортивную базу, где была знаменитая баня, которую Норов помнил еще с тех времен, когда занимался боксом. В тот вечер туда съехалось несколько бывших боксеров, любителей попариться, больших мастеров веника. Норова по приказу тренера трижды до изнеможения хлестали на полке, потом Вась-Вась заставлял его нырять в ледяной бассейн. К тренеру он возвращался совсем обессиленный и, когда они с Вась-Васем поднимались по лестнице, Норова пошатывало.

* * *

Но похмелье все равно протекало мучительно. Двое суток Норов не спал и не ел; кожа на ладонях и ступнях ног шелушилась. Жена тренера, терпеливая, улыбчивая, простая женщина, называвшая его Пашуня, трогательно ухаживала за ним. Она выдала ему чистое белье, готовила горячий бульон, к которому он не мог притронуться, поила рассолом, меняла простыни и наволочки,– Норов так потел, что к утру они становились насквозь мокрыми. Норов смущался, не зная, как выразить ей и Вась-Васю свою благодарность.

На третий день ему полегчало, и он утром вышел на кухню, где тренер пил чай,– жена уже уехала на работу. Тренер оглядел его критически.

–Ожил, кажись? Ну, садись, чайку со мной выпей. Съешь че-нибудь, а то ты всю дорогу не емши. Вон картоха жареная.

Норов