Читать книгу - "Дело по обвинению. Остров Медвежий - Эван Хантер"

Сзади раздался резкий и враждебный голос:

— Черт побери, чем это вы тут занимаетесь, сударь? Я с трудом сдержался, чтобы не ответить достаточно резко, и, повернувшись, увидел массивную груше-подобную фигуру Отто, возвышающуюся надо мной. Весь красный, он угрожающе сжимал кулаки.

— Вы, я вижу, расстроены, мистер Джерран, — ответил я. — Я подслушивал.

— Встав на ноги, я отряхнул пыль с колен. — Могу все объяснить.

— Жду ваших объяснений, — чуть побледнел Отто. — Это будет интересно.

— Я только сказал, что могу все объяснить. Это отнюдь не значит, что я намерен перед вами отчитываться. Если уж на то пошло, что вы сами тут делаете?

— Что я... что я?.. — Он не мог больше выговорить ни слова. Казалось, еще минута, и он лопнет от злости. — Что за наглость, черт побери! Я собираюсь на дежурство. Что вы делаете у двери в спальню моей дочери? Почему вы не подсматриваете, Марлоу, а подслушиваете?

— Мне незачем подсматривать, — назидательно произнес я. — Мисс Хейнс моя пациентка, а я врач. И если я захочу увидеть, я открою дверь и войду.

Что ж, раз вы приступили к дежурству, я пойду спать. А то я устал.

— Спать? Ей-Богу, Марлоу, — вы еще пожалеете, клянусь. Кто там у нее?

— Лонни Гилберт.

— Лонни Гилберт? Какого черта! Отойдите в сторону! Пустите!

Я преградил ему путь. Отто кинулся на меня точно танк, но сантиметрах в тридцати от двери все же остановился.

— На вашем месте я не стал бы врываться. У них очень важная беседа.

Оба, можно сказать, погружены в отнюдь не радостные воспоминания.

— Что вы там еще несете, черт вас побери? Что хотите этим сказать, вы, любитель чужих секретов?

— Ничего я вам не хочу сказать. Может быть, вы сами мне кое-что сообщите? Может быть, расскажете об автомобильной катастрофе, которая, насколько мне известно, произошла в Калифорнии много лет назад? Катастрофа, в которой погибли жена Лонни и две его дочери?

Лицо Отто было уже не серым и не багровым, как всегда. Краска исчезла с его щек, на них появились безобразные свинцовые пятна.

— Автомобильная катастрофа? — Голос его был спокоен. — Что еще за автомобильная катастрофа?

— Не знаю, потому-то вас и спрашиваю. Я слышал, как Лонни говорил об аварии, кончившейся для его семьи трагически. Поскольку ваша дочь знает о ней, я решил, что знаете и вы.

— Не имею представления, о чем она там толкует. — Оставив свои инквизиторские замашки, Отто круто повернулся и зашагал в кают-компанию. А я, пройдя мимо него, направился к выходу. Смит, судя по всему, собрался на прогулку. Хотя температура ничуть не повысилась, снег прекратился, дувший с веста ветер ослаб и напоминал свежий бриз. Это, видно, объяснялось тем, что мы оказались с подветренной стороны Антарктик-Фьеля. В многочисленных просветах туч виднелись звезды. Воздух был пронизан их сиянием. На юге, низко над горизонтом, я увидел луну, находившуюся в третьей четверти.

Войдя в помещение, я заметил Лонни, возвращавшегося к себе в спальню.

Шел он неуверенно, словно человек, потерявший очки. Когда он очутился рядом со мной, я заметил, что в глазах его стоят слезы. Дорого бы я дал, чтобы узнать их причину. Лонни был настолько расстроен, что даже не взглянул на едва начатую бутылку виски, стоявшую на столике перед Отто Джерраном. Он не посмотрел и на Отто, и, странное дело, Джерран тоже не обратил внимания на проходившего мимо Лонни. Судя по напору, с каким он на меня набросился возле комнаты дочери, следовало ожидать, что он начнет допрашивать старика.

Возможно, даже схватит руками за горло. Однако пыл Отто заметно поостыл.

Я направился к Люку, намереваясь разбудить нашего бдительного ночного стража, но в этот момент Отто поднялся со стула и двинулся по коридору к комнате дочери. Я не колеблясь последовал за ним — семь бед, один ответ — и остановился у приоткрытой двери. С Джудит Отто говорил строгим голосом, в котором не было и намека на отцовскую привязанность.

— О чем ты с ним толковала, чертовка? Что ты ему наплела? Об автомобильной катастрофе? Что ты там наболтала Гилберту, шантажистка, мерзавка?

— Вон отсюда! — решительно произнесла Джудит. — Оставь меня, чудовище!

Вон, вон отсюда!

Я еще ближе приник к щели между дверью и косяком: не каждый день приходится слушать столь трогательные семейные диалоги.

— Я не позволю, черт возьми, чтобы родная дочь мне перечила! забывшись, повысил голос Отто. — Хватит с меня, натерпелся я от тебя и от этого гнусного шантажиста. Что ты...

— Ты смеешь так отзываться о Майкле? — произнесла она спокойно, и от этого спокойствия у меня по спине поползли мурашки. — Ты смеешь так говорить о нем, мертвом. Об убитом. О моем муже. Что ж, милый папочка, я тебе скажу то, чего ты не знаешь. Я знаю, чем он тебя шантажировал. Сказать, папочка?

Может, и Иоганну Хейсману сказать?

Наступила тишина. Затем у Отто вырвалось:

— Ах ты, гадина! — Казалось, еще мгновение, и Джерран задохнется.

— Гадина? — надтреснутым голосом повторила Джудит. — Вся в тебя. А теперь, папочка, вспомни тридцать восьмой год. Вспомнил? Даже я помню.

Бедный старый Иоганн. Все бежал и бежал. Бежал не туда, куда надо. Бедный дядя Иоганн. Ведь ты так учил меня называть его, милый папочка? Дядя Иоганн...

Я отошел от двери — не потому, что узнал все, что желал, а потому, что разговор вот-вот должен был окончиться. Мне не хотелось попадаться Джеррану на глаза второй раз. Кроме того, с минуты на минуту мог появиться Юнгбек, напарник Отто. Тот наверняка сообщит своему шефу, за каким занятием он меня застал. Я вернулся к Люку, но, решив не будить парня ради того лишь, чтобы отправить его снова в постель, плеснул себе на дно стакана виски, чтобы крепче спалось, и не успел я поднести стакан к губам, как раздался пронзительный женский крик:

— Вон отсюда, вон, вон!

Пулей вылетев из спальни дочери, Джерран поспешно закрыл дверь.

Проковыляв в кают-компанию и схватив у меня из-под носа бутылку, толстяк налил себе и залпом выпил полстакана. Рука у него дрожала, и часть виски он расплескал.

— Что ж это вы, мистер Джерран, — с укором произнес я. — Так расстроили дочь. Она очень больна, ей необходимы нежная привязанность, любовь и забота.

— Нежная привязанность! — Отто допивал стакан, проливая на рубашку. Любовь и забота! Как бы не так! — Он плеснул себе еще виски и немного успокоился. Когда же заговорил снова, никому бы и в голову не