Читать книгу - "Мысли - Андрей Демидов"

«А теперь, по заявке водителя междугородних рейсов из города Набережные Челны товарища Аджаметова, прозвучит песня в исполнении Аллы Пугачевой «Маэстро»».

— Итак? — Манфред выключил приемник.

— Имя, фамилия? — монотонно повторил Татаринов, видя, что допрашиваемый окончательно пришел в себя.

— Звонарь.

— Это кликуха. А фамилия?

— Забыл.

За плохую память Звонарь опять получил костяшкой пальца по уже опухшему носу.

— На зоне, на поверке на какую фамилию откликался? — продолжал допрос кагэбэшник.

— Я так и думал, менты… Кончилась лафа. Коноплев Илья Владимирович, пятьдесят девятого года рождения, проживаю Каховка, улица Ленина, дом…

— Хватит! Твоей автобиографией мы еще займемся. Что ты здесь делаешь в данный момент? Отвечать! — Татаринов многозначительно посмотрел на Фритца.

Коноплев Звонарь прикрыл на всякий случай нос рукой:

— С вами по фене ботаю…

— Ты не изгаляйся. Я тебе не участковый Вася. Ты находишься в руках спецотряда КГБ. Мы имеем право тебя сейчас же расстрелять или умертвить любым другим способом. Именем Союза Советских Социалистических Республик… Ясно? — напористо соврал Татаринов.

— Ладно. Ясно. Только скажите этому бугаю нерусскому, чтоб больше не бил по носу. Больно же… — Коноплев тыкнул пальцем себе за спину. Фритц выпрямился и заботливо, как родная мать, положил громадные ручищи на плечи боевика.

После интенсивного получасового допроса выяснилось, что Коноплев и еще около двадцати пяти человек попали на объект в этом лесу недавно. Все они в разное время совершили побеги из разных ИТУ, преимущественно строго режима. Почти все имели сроки от десяти до пятнадцати лет заключения за преступления против личности: изнасилование, умышленное убийство, разбой. По словам Коноплева, побеги совершались организованно. Выбравшись из за колючей проволоки зон, уголовники сразу попадали в объятия вербовщиков, которые снабжали их деньгами, оружием и отправляли сюда. Уговор такой — в течение двух месяцев они охраняют объект, а потом, по желанию, либо остаются здесь, либо идут на все четыре стороны. Однако среди охранников ходили слухи, что тех, кто после установленного срока решит выйти из дела, будут уничтожать. Как доказательство тому — на прошлой неделе один из охраны решил удрать с объекта. Добрался по путям до Маневичей и там «случайно» попал под электричку. Коноплев считал, что его «порешили».

Кроме двух с половиной десятков охранников уголовников на объекте, который все называют «Логово», постоянно находятся человек десять бугаев, представляющих «начальство». Они следят за порядком, назначают в патрули и наряды, решают внутренние конфликты, выдают зарплату. Засыпающих в караулах нещадно бьют, запирают в карцер.

За мелкие нарушения штрафуют на половину недельной зарплаты.

Но все терпят.

Во первых, платят по две «штуки» в неделю, во вторых, это все же не зона с конвойными овчарками, контролерами, шмонами и баландой на обед. Жрешь от пуза, пиво дают, сигарет — хоть обкурись, хотя наркоту запрещают и телевизор с порнофильмами… в третьих, все таки обещают отпустить и даже оставить оружие.

На вопрос Татаринова, что же все таки хранится в «Логове», допрашиваемый только развел руками:

— Не знаю. Что то военное. Может, химия какая, а может, бомбы. Хрен его знает, гражданин начальник…

— А у провала кого вы караулите?

— Да говорят, солдата какого то заблудшего. Как только вылезет, приказано застрелить как собаку.

— Что за солдат? Почему вы не спустились и не застрелили его там?

— Так он вооруженный. На прошлой неделе, в воскресенье, кажись, гранату кинул. Двоих ранило. Сейчас уже, наверное, с голоду подох. А откуда он и почему — не знаю. Я, гражданин начальник, говорю же, недавно тут…

— Он, по моему, врет, герр майор. Спросите ка лучше, когда у них смена? — вмешался наконец Манфред, наблюдая, как Николь и Фромм втаскивают в палатку второго охранника и вяжут ему руки оранжевой синтетической веревкой. Тот еле дышал. Из носа постоянно сочилась кровь. Вывернутая шея безвольно болталась.

— Через два часа. В шесть утра, — ответил Коноплев.

— Звонаря этого тоже упакуйте поплотнее, — приказал Манфред.

— Э э! Полегче! — завопил Коноплев, когда ему до хруста завели руки за спину и стянули веревкой.

Николь тем временем возился с «сумкой теннисиста», собирая и отлаживая две автоматические винтовки «маузер к». Манфред, чтобы не сидеть без дела, достал из рюкзака Фритца гору упаковок тампонов «тампакс». Зрелище было, мягко сказать, странное. Татаринов только диву давался. Однако все стало понятно, когда немец принялся разрывать упаковки и выковыривать из бумажно ватных трубочек пистолетные патроны к «маузер к». В каждой было по два блестящих патрона калибра 9 миллиметров.

Кагэбэшник возмутился:

— Герр фон Фогельвейде, вы, как руководитель группы, подписывали декларацию о том, что не провозите на территорию СССР никакого нарезного оружия, кроме личного!

— А кто вам сказал, что это не личное оружие? «Маузер курц» с приборами бесшумной стрельбы и инфракрасным прицелом является личным оружием штатных стрелков любой КРВТ группы. Вот Ганс и Фритц у нас стрелки. Это их личное оружие. Тем более что сейчас не время копаться в параграфах законодательства, — спокойно ответил Манфред, продолжая раздирать тампоны.

Фритц уже начал быстро заряжать обоймы к винтовкам. Майор фыркнул:

— Мы еще к этому вернемся. Нельзя так бесцеремонно нарушать законодательство, герр фон Фогельвейде. Кстати, а боеприпасов то у вас негусто.

Манфред, посмотрев на часы, присвистнул:

— Итак… У нас осталось час сорок пять. А нужно еще разобраться с подземным солдатом. Хорст, пойдем со мной. Остальные, пошевеливайтесь. Автоматы этих ребят тоже осмотрите. Они пригодятся.

Вдвоем с Фроммом Манфред вылез из палатки. Вдохнул полной грудью воздух раннего утра. Начало светать.

Неподалеку невидимая иволга прочищала голосок: «Чвик, чивир р р, чвик, чвик…»

Манфред с трудом подавил желание задорно свистнуть в глубину просыпающегося леса. Он скосил глаза на Фромма. Тот сосредоточенно смотрел в темноту входа в бетонную галерею. Манфред несколько поколебался и, вернувшись, заглянул в палатку:

— Герр майор, вам придется пройти с нами. Солдат наверняка не понимает по немецки. И мы рискуем не договориться…