Читать книгу - "Поздний ужин - Леонид Млечин"

Ровно пять тысяч лежали дома в кожаном бумажнике — отложенные на новую машину. Утром, потихоньку от жены, он забрал деньги и с двух часов сидел у себя в кабинете как на иголках. Неизвестный позвонил около четырех:

— Все готово?

— Да, — тусклым голосом ответил Слава.

— Напротив вашей фирмы в кафе сидит ваша знакомая, — объяснил приятный баритон. — Отдайте, пожалуйста, ей деньги.

Слава Шпагин перешел на другую сторону улицы. Катя сидела за дальним столиком в том же обтягивающем платье и курила. Увидев его, она улыбнулась. В ее улыбке не было ничего иронического, словно она и в самом деле рада была его видеть.

Он подошел к ней, протянул конверт и, нагнувшись к самому уху, внятно произнес:

— Ты дрянь.

Не переставая улыбаться, Катя сказала:

— Я привела тебя к себе потому, что ты мне понравился. И в постели ты был прекрасен.

Слава повернулся и вышел. Он вернулся к себе в офис, но тут же вышел через другую дверь и устроился на скамеечке, откуда ему все было видно. Ему не пришлось долго ждать. Она вышла из кафе в сопровождении высокого широкоплечего мужчины. Они сели в машину и уехали.

Он хотел записать номер автомобиля, но передумал. Он не собирался ничего предпринимать. Ему скандал не нужен.

Собственно говоря, винить ему некого. Он с первого же взгляда понял, что перед ним дорогая женщина. Теперь ему только оставалось решить для себя, стоило ли полученное удовольствие пяти тысяч долларов…

После работы Константин Петрович заехал за дочкой в институт и привез ее домой. Он всегда ее баловал, ни в чем ей не отказывал и гордился своим ребенком.

Они сели ужинать, но Оля что-то поклевала и убежала к себе в комнату переодеваться.

— Куда это ты? — удивился он.

— Меня пригласили в гости, — гордо сказала Оля.

— Кто это?

— Лида, с которой мы занимаемся спортом.

— Я отвезу тебя, — предложил он.

— Папочка, я иду с Витей.

Вечеринка была в самом разгаре. В большой комнате с зашторенными окнами было душно и накурено. На столе выстроилась батарея раскупоренных и частично опорожненных бутылок. В тарелках остатки еды, пепельницы заполнены окурками. Магнитофон играл на полную мощь, но сидевшая на диване девушка что-то упрямо наигрывала на гитаре.

Собравшимся давно перевалило за двадцать, лишь одна Оля была значительно моложе. Она пришла со своим кавалером Витей, трогательным мальчиком ее возраста. К его неудовольствию, Олю уговорили выпить водки, и жизнь показалась ей чудесной.

Ее расцветающая красота подействовала на собравшихся. Самый красивый в компании парень, высокий и спортивный, решительно отодвинул мальчика Витю в сторону и, крепко ухватив девушку за талию, повел ее танцевать.

Ей льстило его внимание, и Оля с удовольствием с ним кокетничала. Она смотрела ему прямо в глаза и, внутренне замирая от страха, позволяла ему то, что не дозволялось ее сверстникам.

Мальчик, уязвленный в самое сердце, сел за стол и, не спуская с танцующих глаз, одну за другой выпил три рюмки водки. У него колотилось сердце и горел лоб. Витя не мог понять, почему Оля так поступает. Он еще не понял, что это обжигающее чувство и называется ревностью.

Оля уже целовалась с самым красивым в компании парнем, чувствуя, как перед ней открывается чудесный мир взрослой жизни. Парень, не выпуская ее из объятий, медленно уводил ее из комнаты. Продолжая целоваться, они вышли в коридор.

В эту секунду Витя выскочил из комнаты.

— Оля! — закричал он. — Не уходи!

Девушка испуганно отстранилась. Мальчик схватил ее за руку:

— Оля, останься со мной!

Парень раздраженно оттолкнул Витю:

— Отвали!

Мальчик смело поднял голову:

— Это моя девушка!

Парень ударил его прямо в лицо. Мальчик отлетел к стене. В глазах у него потемнело. Девушка охнула, но парень закрыл ей рот поцелуем. Он легко вытолкнул Витю на лестничную площадку и захлопнул за ним дверь.

Константин Петрович чуть с ума не сошел. Что могло случиться с дочкой? Оля обязательно должна была вернуться до двенадцати, но не пришла.

Он не ложился спать, ожидая ее возвращения, но ее все не было. Он так и промучился до утра в кресле. Он не поехал на работу, бросался к телефону, когда раздавался звонок, и швырял трубку, убедившись, что это не она. Он проклинал себя за то, что не спросил адреса этой Лиды, к которой ушла Оля.

Она появилась только в одиннадцать утра, когда они с женой уже решили, что не остается ничего иного, кроме как идти в милицию.

Оля была не похожа на себя. Одежда и прическа были в порядке, но она не улыбалась и глаза у нее были пустые. Она прошла мимо родителей на кухню, достала из холодильника бутылку минеральной воды и закрылась у себя в комнате. Отец попытался заговорить с ней, она наотрез отказалась разговаривать. Такого еще не было.

Мать все-таки проникла к ней, чтобы выяснить, не случилось ли с ней дурного, не надо ли обратиться к врачу, пока не поздно? Оля в одежде лежала на диване лицом к стене и на вопросы не отвечала.

Константин Петрович уехал на работу, но, вернувшись раньше обычного, подстерег Витю на улице и пытался узнать от него, что же произошло в ту ночь. Витя молчал.

Оля с того дня сильно изменилась. Она стала замкнутой, почти не разговаривала с родителями. Вечерами, ничего не сказав, одевалась и молча уходила из дома. На вопрос: куда ты идешь? — не отвечала.

Константин Петрович с ужасом представлял себе, какие опасности подстерегают молодую девушку, но не знал, как ее уберечь.

В свое время он не очень прислушивался к своим родителям. Теперь история повторялась. Только в роли встревоженного отца был он сам. Разница состояла в том, что он благополучно миновал все ловушки, которые расставляла жизнь…

Он уже собирался уезжать домой, когда коллега из соседнего отдела зазвал его к себе в кабинет, закрыл дверь и, хитро улыбаясь, включил видеомагнитофон.

Он скептически улыбнулся, понимая, что ему предстоит увидеть. Коллега был известным любителем порнографии и покупал ее по всему миру.

— Откуда привез? — поинтересовался Константин Петрович.

— Наше производство, — гордо ответил коллега. — Отечественное.

На экране появились первые кадры: парочка, снятая со спины, занималась любовью. Качество записи было вполне приличным. Константин Петрович собирался произнести обычную в таких случаях фразу насчет того, что могут же наши, когда хотят. И в этот момент ракурс изменился, камера показала крупным планом лица парочки, и у него перехватило дыхание.

Несколько секунд он молча вглядывался в изображение, потом вырвал кассету из видеомагнитофона и бросился вон из комнаты. Коллега, разинув рот, смотрел ему вслед…