Читать книгу - "Тайна царя Иоанна - Петр Хомяков"

– Но уж точно, не как выпускник Итона. А за твою оценку возможного уровня овладения английским языком профессором Кузнецовым, благодарю. Говорить по-английски как шпана с Ист-Энда! Я всегда недооценивал степень твоей доброты ко мне, дружище.

И все они расхохотались.

Это лето среди зимы, а в ЮАР в начале декабря было лето, на всю жизнь запомнилось Кузнецову, как праздник. Праздник тела, внезапно, вместо ожидаемой стужи и слякоти попавшего в тепло и сушь. Праздник ума, в постоянных разговорах с людьми разносторонними, осведомленными и интересными. Праздник души, которая как бы прозревала перспективы победы идеалов, которым он был верен всю жизнь. А осязаемые сценарии возмездия врагам, врагам ментальным и врагам реальным, наполняло душу сладчайшими предчувствиями.

Только одного праздника не хватало ему. Хотя он сам себе в этом не признавался.

Праздника любви.

Тропический вечер краток. Вот было светло, и вдруг сразу накатила тьма. На небе зажглись мириады звезд. Они были крупными и яркими. Кроме того, в Южном полушарии их было заметно больше.

Было ясно, что их пребывание здесь подходило к концу. Обсудили почти все. И методы продажи библиотеки. И разворачивание мирового антихристианского скандала. И способы финансирования Партии народной свободы. И сценарии национальной революции в России.

Обсудили даже будущее Тамары. Не личное разумеется, но профессиональное.

– Знаете, княжна, – сказал как-то Уильям за общим разговором. – Я рекомендую вам не зацикливаться на жизни рантье. Мы рекомендуем вам заняться журналистикой, и поможем вам в этом. Смотрите, вы оказываетесь наиболее осведомленным человеком в скандале мирового значения, который мы инициируем публикацией документов из библиотеки Ивана Грозного.

– Извините, – прервала его Тамара, – но я, откровенно говоря, не ожидала, что наши с профессором самые смелые предположения найдут столь точное подтверждение. Когда приехали ваши специалисты по древним языкам, и я увидела первые переводы, это меня просто поразило.

– Да, но работа предстоит еще большая. А на первом этапе вы нам очень помогли, дав некоторые советы по поводу первоочередности рассмотрения тех или иных текстов. Неужели все эти тайные знаки, символы и другая подобная информация передавалась в вашем роду из поколения в поколение?

– Как видите, да. Но, к сожалению, в том, что мы нашли, я не обнаружила книг нашего рода. Эзотерических книг арийских ведунов, которые, я точно знаю, Грозный собрал со всей Руси и хранил у себя.

– Ничего, когда Партия народной свободы со своими союзниками придет к власти, вы еще организуете широкомасштабные поиски. А то, что вы нашли, касалось, как я понял, полемики Грозного по поводу христианских доктрин. И древнейших источников обоснования этой полемики.

– Да, вы правы. И это будет и научной, и политической сенсацией.

– Да, да, и поэтому вернемся к началу нашего разговора. На этой сенсации вы сможете сделать себе имя как журналистка. И заработать, кстати, побольше того, что лежит сейчас у вас на счету.

Пять миллионов уже лежали на банковском счете Тамары.

– Ну, а потом, – продолжал Уильям, – настанет очередь другого проекта, где вы станете самым осведомленным лицом мировой журналистики. Проекта русской национальной революции. С одним из лидеров которой вы так хорошо знакомы.

Он сделал значительную паузу, а присутствовавший при этом Кузнецов расхохотался.

– Я рад, что вы понемногу освобождаетесь от этой дурацкой русской ложной скромности, – заметил Уильям

И вот теперь они сидели под небесами, на которых горел Южный Крест, и молчали. Они были на террасе вдвоем. Так получилось в этот чудный тропический вечер. Тамара была одета ярко. В светло-серую мини-юбку и василькового цвета рубашку. Ее волосы были убраны назад и вверх, открывая стройную гибкую шею.

Они сидели друг против друга в белых плетенных креслах качалках. На столе стояли два высоких стакана с каким-то удивительным пряным коктейлем.

– Знаешь, княжна, эта обстановка и ситуация кажется мне такой неестественной. Прямо сон какой-то, или спектакль, который я смотрю со стороны.

– Да, в чем-то ты прав. Но, не буду юродствовать, я начинаю привыкать. Во Флориде у меня будет дом не хуже. К тому же на берегу океана. И я буду жить, как княжна.

Она помолчала. И потом вдруг не к месту заговорила совсем о другом.

– Но не только ради этого я участвовала в нашей эпопее. Я действительно ненавижу наших врагов. И мне очень симпатичны ваши цели вы сами, в чем-то наивные, в чем-то фанатичные, в чем-то расчетливые. Но последовательные и упорные борцы со всей этой сволочью.

– Ну, мы и вообще ребята неплохие.

– Неплохие, кто же спорит. Но знаешь, почему я так ненавижу наших врагов, всех этих чинуш, вояк, ментов? Потому что они по природе своей продажные псы. Нет, не псы, а неодушевленные предметы, лишенные главного человеческого качества – свободы воли. Ведь смотри, сегодня одни законы, и они служат им, завтра другие и они уже служат новым. В этой ситуации даже взяточники лучше добросовестных служак. Ибо первые как раз продажные псы, то есть хотя бы нечто живое, а вторые просто инструменты. Но не механические, а из мяса и костей.

– Да, ты права. Знаешь, я был поражен, читая о шефе гестапо Мюллере. Начал карьеру как результативный борец с нацистскими незаконными акциями. Потом стал цепным псом нацистов. Но при этом считал их идеи глупыми. В НСДПА вступил чуть ли не в 1940 году, или в 1939. Впрочем, не в этом дело. Важно, что не в 1933 и даже не в 1935. Всю жизнь сочувствовал красным. В разгар войны не стеснялся называть себя поклонником Сталина. И одновременно посылал в лагеря тех, кто думал так же как и он. А в 1945 сдался не нам, а американцам. И тайно находясь у них, активнейшим образом помогал им в борьбе со своим любимым Сталиным. Для нормального человека бред. Но все они именно такие.

Сегодня ловят за антисоветские анекдоты, а завтра возглавляют службу безопасности у самого прозападного медиа-магната Гусинского.

– Да, невозможно иметь дело с людьми, действия которых не зависят от их убеждений. Ведь таких бесполезно убеждать. Их можно только уничтожать. А это отбрасывает современную цивилизацию, основанную на убеждении и гибких методах управления, назад.

– Знаешь, я поймал себя на мысли, что необычно слышать такие формулировки от женщины.

– Опять ты ошибаешься в этом вопросе, Михалыч! От бабы такие слова трудно услышать. От бабы! А от женщины вполне даже возможно. Тем более, от колдуньи и княжны.

– Да, ты и впрямь колдунья. Я бы даже сказал, алхимик. Ибо сумела обратить в полноценного человека одного мента.

– Издеваешься, Михалыч? Зачем? Это не по-товарищески, ты же знаешь, как мне трудно.

– Извини, я не хотел тебя обидеть, но я просто констатирую факт.

– Не могу я, Михалыч, его кинуть. Не могу! Ты должен понять это! Ведь, несмотря на всю твою дубовость, как раз ты-то и можешь это понять. Я не буду княжной и ведьмой, если нарушу слово. Потеряю я что-то, понимаешь?!