Читать книгу - "Сам без оружия - Алексей Фомичев"

– Но кто будет работать? Война идет, противник ведет активную разведку…

– Василий Сергеевич! Империя на грани развала! О чем вы говорите! – Батюшин повысил голос, потом опомнился, сбавил тон. – Давайте так. Я даю вам отпуск… на месяц, для лечения. Полностью оплачиваемый. Выпишу путевку хоть в Крым, хоть куда. И езжайте… или сидите дома. Белкина предупредите. Он тоже в отпуске. Как только ситуация прояснится, дам знать. Хорошо?

Полковник проводил Щепкина до двери, пожал руку и повторил:

– Вы в отпуске! Зайдите только в финчасть. Даст бог, все наладится.

В приемной адъютант Осмысловский пожелал Щепкину хорошего отдыха и как‑то растерянно улыбнулся. Он тоже еще не отошел от шока.

Щепкин шел по улице, глядя вперед и ничего толком не видя. В голове царил кавардак.

Император отрекся! Как, зачем, почему? Трон не бутылка водки, не предложение руки и сердца – от него нельзя отказаться! Император ведь не сиднем сидит, он правит страной, он символ ее могущества и прочности! Он залог справедливости, надежда и опора!

Покинуть трон – значит предать Отечество и народ! Бросить их в трудный час, оставить с проблемами, горем и несчастьем наедине. Какие бы ни были причины, какая бы обстановка ни была в империи, нельзя уходить! Надо сцепить зубы и работать, разгребать завалы, судить и казнить, но не сдаваться! Сколько королей шло на смерть, но не подписывало отречения! Знали, что плохой король, царь, император лучше никакого!

А Николай Второй сдался! Отдал трон брату. Кто он после этого? Можно ли понять такого человека? Простить?

Выросший в Японии и привыкший к ее традициям, Василий просто не понимал, как можно обмануть миллионы подданных, фактически предать клятву и уйти!

Текущая вспять река, встающее на западе солнце… сдавшийся, спасовавший перед трудностями император. И это в России!

Он все шел и шел, толком не глядя по сторонам, не замечая людей. Тяжелые мысли ворочались в голове, и он никак не мог их выбросить.

А кто теперь он сам? Оставшийся без верховного правителя ронин – одинокий самурай? Кому служить? Михаилу Александровичу? А если тот не примет трон? Государственной думе? Временщику?

Да, он служил не личности, а народу и его верховному владыке императору. Но где теперь император и чего хочет народ? Нет, верно Батюшин отправил его в отпуск. Надо прийти в себя, осмотреться, понять, что происходит. Денег после получения премии хватит надолго. Можно уехать, желательно подальше. Пусть пройдет время, пусть все встанет на свои места.

Щепкин остановился и глянул по сторонам. Ноги принесли его на то же место, где он впервые увидел Зинштейна. Здесь тот устроил фейерверк с грохотом и дымом.

Щепкин подошел к тумбе с афишами, посмотрел на дорогу. Людей пока мало, но лица у прохожих хмурые. Видать, и впрямь положение в столице тяжелое.

Капитан услышал за спиной шум мотора и скрип тормозов.

– Василий Сергеевич! Уф, насилу нашли!

Щепкин обернулся и с удивлением увидел сидящих в автомобиле Зинштейна, Скорина и Белкина.

– Откуда вы тут? – выговорил он.

– Да мы с утра вас ищем, – улыбнулся Белкин. – А потом я узнал, вы были у Батюшина, и поехал к вашему дому. А нашли вот здесь.

– Василий Сергеевич! – воскликнул Зинштейн. – Без вас мы никак! Что же вы?! Премьера на носу, а вас нет!

– Какая премьера?

– Так фильма! Мы все отсняли, только‑только закончили монтаж! Уже назначена дата первого показа. Новинка синема!

– Как?

– Да гляньте на афишу! – махнул рукой Зинштейн. – Вон же висит.

Щепкин обошел тумбу и увидел яркую афишу, наклеенную совсем недавно. Роковая красавица, стройный морской офицер, букет роз и револьвер. И название поперек: «Счастливая звезда любви»! Да уж!

– Что же вы, господа, не знаете, что творится в городе?

Белкин перестал улыбаться.

– Знаем, Василий Сергеевич. Все знаем.

– Только народ все равно будет требовать хлеба и зрелищ, – вставил Зинштейн. – Хлеб ему власть даст, а зрелища – мы. Ну же! Трагедии заставляют нас грустить и думать о вечном. Но жизнь требует идти дальше. Разве не так?

– Садитесь, Василий Сергеевич, – подал голос Скорин. – Едем.

– Куда это?

– В «Донон». Там все наши. Отметим выход фильма.

– И поговорим о будущем, – добавил Зинштейн. – У нас есть несколько идей. А вот продюсера нет. Едем?

Щепкин помолчал, глядя на веселую троицу, мельком подумал, что Белкин быстрее него пришел в себя после известия об отречении императора, и позавидовал ему.

«Да и правда, хватит ныть! Моя‑то совесть чиста. Мне не стыдно ни за себя, ни за свое дело. И за друзей не стыдно. Так пусть император кусает локти. А мы будет делать, что можем! И никак иначе!»

Василий отбросил последние сомнения и шагнул к распахнутой дверце. В конце концов, жизнь сегодня не заканчивается! А значит, надо жить!