Читать книгу - "Русский с «Титаника» - Владимир Лещенко"

Если бы тогда – в ту апрельскую ночь – он отдал другой приказ, то каждый из них был бы сейчас героем, да еще и богачом – и пассажиры-миллионеры, и судовладельцы со страховщиками наверняка не поскупились бы на награды спасителям. Их бы, наверное, принимали в Христиании, и сам Его Величество король Хокон вручил бы им ордена. Газеты прославили бы их на весь мир. А сейчас… Сейчас им грозит позор и жалкая жизнь всеми презираемых отщепенцев.

Двадцать пятого апреля «Самсон» бросил якорь в Рейкьявике и соотечественников решил посетить норвежский консул с новостями. И вот из разговора с ним капитан и узнал о гибели лайнера.

И вот во время этого разговора ему в голову вдруг пришла жуткая в своей ясности мысль, будто ударили по голове: не «Самсон» ли был тогда у места катастрофы? И капитан Наэсс, холодея, спросил у консула, нет ли у того газеты с подробностями крушения? У консула такая нашлась, он отдал ее капитану, разумеется, ничего не заподозрив. Едва консул покинул борт, он тут же бросился в каюту и, просмотрев газеты и свои записи, понял, что погибающие люди видели не «Калифорнию», а их. Значит, те ракеты не были ни фейерверком, ни сигналами морского патруля. Их звали на помощь. Именно их. И, стало быть, он повинен в самом тяжком преступлении для моряка – в неоказании помощи погибающим в море.

Затем было бдение в рубке над судовым журналом. Проверка и перепроверка расчетов. И страшный в своей правоте вывод опытного морского волка: судном, которое видели с «Титаника», был их «Самсон». Мучительные сомнения, сказать ли команде… И разговор сегодняшним утром…

– Вот что, парни, – изрек Несс, поднимаясь, и голоса умолкли – как-никак говорил капитан. – Вот что я вам скажу. Что говорить, мы совершили великий грех, и оттого, что мы не ведали, что творили, мало что меняется. Но… теперь всем нам остается только одно – молчать! Если… узнают правду, мы станем хуже прокаженных, от нас все станут шарахаться, нас вышибут с флота, никто не захочет служить с нами на одном судне, никто не подаст ни руки, ни корки хлеба. Мы, может статься, и не заслужили снисхождения. Но у нас есть дети, родители. У тебя, Хендриксон, невеста. А ты, Нурдаль, – бросил он охотнику, – ты ведь выдаешь замуж младшую сестру? Кто захочет родниться с трусом и убийцей? Не ради нас, но ради наших близких и наших семей это должно остаться тайной. Скажу так, если бы я был действительно виновен, то сам бы пошел к первому попавшемуся судье и принял свою участь, какой бы она не была. Однако страшно быть наказанным лишь за то, что ошибся…

– Значит, мы должны теперь будем лгать всю жизнь? – выкрикнул кто-то.

– Нет, дружище, – печально ответил Несс. – Мы не будем лгать… Мы просто будем молчать… Я не беру с вас никаких клятв, но давайте просто будем молчать…

Все случилось именно так, как и хотел капитан Несс.

Команда «Самсона» молчала. Молчал и он, хотя знал, как страдает и мучается другой капитан, Стенли Лорд, тщетно стараясь отвести возведенные против него обвинения. Он знал, что несчастный капитан «Калифорнии» живет, всеми презираемый и отвергнутый, опозоренный и ошельмованный, изгнанный с флота и всю свою долгую жизнь отчаянно пытающийся доказать, что не виноват в гибели людей, и все-таки молчал.

Всего лишь несколькими словами Хендрик Несс мог бы спасти честь капитана Лорда. Но страх перед осуждением и презрением земляков, всех моряков и всего морского братства запирал его рот надежнее любых клятв и крепче любого замка.

Один за другим уходили из жизни его товарищи – умирали в своих постелях, гибли в холодных водах, погибали в войнах, унося по крупицам жуткий секрет невольных преступников. И оставшись по капризу судьбы последним из команды «Самсона», он тоже молчал, дожив до времени полетов в космос и телешоу.

И лишь за считанные недели до смерти он рассказал о случившемся на одном из таких шоу, раскрыв миру последнюю тайну «Титаника»…

* * *

Однако все же не последнюю…