Читать книгу - "Его кровавый проект - Грэм Макрей Барнет"

На улице все еще было ясно и солнечно, что только подчеркивало мрачную атмосферу в доме.

Вскоре появился мистер Финлейсон и жизнерадостно приветствовал всю компанию. Кенни Смок встал, сердечно пожал ему руку и задал несколько вопросов насчет того, хорошо ли поживает его семья. Констебль согласился выпить чашку чая, и позвали Кармину Смок, которая занялась приготовлениями и поставила перед каждым из нас блюдце и чашку, хотя чая хотел только мистер Финлейсон. Лаклан Брод внимательно наблюдал за миссис Мёрчисон, будто оценивая скот на рынке. Когда чай был налит и Кармина Смок вернулась в заднюю комнату, Калум Финлейсон открыл разбирательство.

— Давайте посмотрим, сможем ли мы уладить это дело полюбовно, джентльмены, — сказал он.

Кенни Смок серьезно кивнул.

— И то верно!

Лаклан Брод шумно выдохнул через нос, а его брат по-ослиному заржал. Калум Финлейсон, не обратив внимания на этот грубый звук, ласково попросил меня как можно точнее описать, что случилось днем. Я очень нервничал в компании собравшихся мужчин, но, как мог, рассказал всю историю, упустив лишь эпизод у водопада, который вполне могли бы расценить как мое пренебрежение обязанностями пастуха. Я подробно описал, как меня ужалила оса, рассудив: люди могут решить, что это меня отвлекло и поэтому я не заметил, как баран отбился от стада. Еще я заявил, что, когда нашел барана, у него уже были выклеваны глаза — чтобы подчеркнуть страдания животного и отстутствие у меня выбора.

Когда я закончил, мистер Финлейсон поблагодарил меня за рассказ. Я все время смотрел на стол перед собой, но тут, решив, что испытание подошло к концу, поднял глаза. Лаклан Брод шевельнулся на стуле, пренебрежительно фыркнул и подался вперед, словно собираясь заговорить, но мистер Финлейсон показал на него пальцем, веля помолчать.

— Разве ты не был обязан, Родди, — сказал он, — следить за животными во второй половине дня?

— Обязан, — ответил я.

— И ты за ними следил?

— Следил, мистер Финлейсон.

Я вдруг испугался, что кто-то мог видеть, как я иду к водопаду, и что этого человека вот-вот выведут вперед, чтобы он опроверг мой рассказ.

— Как же тогда могло случиться, — по-прежнему мирным тоном спросил мистер Финлейсон, — что баран сумел забрести в болото?

— Не знаю, — ответил я.

— Может быть, ты отвлекся?

— Если баран ушел, пока я охранял стадо, значит, я отвлекся, — ответил я с облегчением: никакой свидетель не появился, чтобы дать показания против меня. — Я хочу сказать, что сожалею о страданиях барана и готов сделать все, что нужно, чтобы возместить мистеру Маккензи его потерю.

Мистер Финлейсон кивнул, как будто удовлетворенный моими словами. Кенни Смок вынул трубку изо рта и сказал:

— Все мы знаем, что невозможно уследить за пятьюдесятью овцами на склоне холма. Мальчик сказал, что сожалеет, разве не следует на этом закрыть дело?

Лаклан Брод посмотрел на него.

— Вот что я скажу, мистер Мёрчисон, — не вашего барана забили до смерти, и, хотя все мы ценим ваше гостеприимство, я не вижу, какое отношение ваше мнение имеет к данному делу.

Его брат захихикал и заерзал на стуле.

Мистер Финлейсон поднял руку, чтобы предотвратить дальнейший спор, и обратился к Лаклану Броду:

— Тем не менее мистер Мёрчисон совершенно прав, заявляя, что нелегко уследить за скотиной, и если была допущена ошибка, то непреднамеренная и без злого умысла.

— Злого умысла в этом мальчишке хоть отбавляй, — сказал Брод, направив на меня толстый палец.

Мистер Финлейсон заявил, что мы здесь не для того, чтобы делать оскорбительные замечания, но если мистер Маккензи желает задать мне какие-нибудь вопросы, он волен так поступить.

Брод ограничился тем, что пробормотал что-то о невозможности вытянуть из меня хоть слово правды.

Мистер Финлейсон подождал, пока в комнате несколько мгновений простоит тишина, а потом заявил, что если все удовлетворены услышанным, он должен вынести решение по этому делу.

— Я предлагаю, — сказал он, — чтобы Джон Макрей заплатил Лаклану Маккензи за потерю барана компенсацию в тридцать пять шиллингов — такова рыночная цена животного.

— А как насчет зимней кормежки и трудов, которые я потратил, чтобы вырастить его? — спросил Брод.

Калум Финлейсон, похоже, всерьез задумался над его вопросом.

— Если б ты продал животное на рынке, тебе не возместили бы эти расходы. К тому же в придачу к тридцати пяти шиллингам у тебя теперь будет шерсть и мясо твоего барана.

— Ага — то, что от них останется после того, как над ним потрудились вороны, — сказал Брод.

Мистер Финлейсон не обратил внимания на его слова и повернулся к моему отцу, чтобы спросить, устраивает ли его такое решение. Отец коротким кивком дал понять, что устраивает.

— Сдается мне, вы отпускаете мальчишку без наказания, — настаивал Лаклан Брод. — Наверняка он должен быть еще как-то наказан.

— Что ты предлагаешь? — спросил констебль. — Публичную порку?

Отец уже как можно основательней поколотил меня перед сестрами и братом, но я не думал, что в моих интересах это разглашать. И отец тоже не счел нужным упомянуть об этом.

— Я могу придумать и кое-что похуже, — сказал Брод, в упор уставившись на меня. — Возможно, мы смогли бы выбить правду из коротышки.

— Ага, выбить правду из коротышки, — повторил Эней Маккензи.

Калум Финлейсон встал и наклонился через стол к этим двоим.

— Я пришел сюда не для того, чтобы слушать сквернословие и оскорбления, — сказал он. — Мальчик откровенно признался в своих поступках, за что его следует похвалить. Я предложил уладить дело в твою пользу, но если такое решение для тебя неприемлемо, я предлагаю препоручить дело полиции.

Лаклан Брод зверем уставился на него. Предложение было почти неосуществимым, поскольку означало путешествие в семьдесят миль в Дингуолл; кроме того, к любому отказу согласиться с решением констебля плохо отнеслись бы в общине.

— Может быть, фактор заинтересовался бы случившимся.

— Могу заверить, что фактора интересуют более важные дела, чем потеря барана, — сказал мистер Финлейсон. — Поскольку мистер Макрей принял мое предложение, советую тебе сделать то же самое.

Лаклан Брод жестом дал понять, что соглашается с приговором. Мой отец, который едва ли подал голос во время разбирательства, поднял морщинистый палец. Констебль спросил, хочет ли он что-нибудь сказать.

— Насчет оплаты, — сказал отец.

— Да? — переспросил мистер Финлейсон.

С некоторым трудом отец объяснил, что, хотя согласен с приговором, в данное время у него нет тридцати пяти шиллингов, даже близко нет.