Читать книгу - "Немой крик - Анжела Марсонс"

Никола́ Адамсон зажмурила глаза от плохого предчувствия, которое навалилось на нее в тот момент, когда она вставила ключ в скважину двери своего пентхауса. Несмотря на все ее предосторожности, звук вставляемого ключа разнесся по всей лестничной площадке, как это обычно и происходит в два тридцать утра. Сейчас покажется Мира Даунс из апартаментов 4С, чтобы проверить, что является источником всего этого шума. Никола готова была поклясться, что эта бухгалтерша на покое спит прямо рядом с входной дверью.

Как она и ожидала, послышались звуки отодвигаемых засовов, но ей удалось проскользнуть в свои собственные апартаменты до того, как местный наблюдательный комитет, состоявший всего из одного члена, смог ее обнаружить.

Не успев еще нажать на выключатель, Никола почувствовала, что ее дом изменился. Его захватили и отобрали у нее. Хотя юридически квартира принадлежала ей, она вынуждена была делить ее. И уже не в первый раз.

Молодая женщина сняла туфли и осторожно прокралась через холл на кухню. Несмотря на посетителя, жившего в свободной комнате, она все-таки старалась придерживаться своих собственных привычек и вести обычный для себя образ жизни.

Достав из холодильника лазанью, она поставила ее в микроволновку. После работы ей всегда хотелось есть, и это уже превратилось у нее в рутину: возвращаясь из клуба, Никола ставила разогреваться еду, а пока та грелась, принимала душ и, закусив и выпив бокал красного вина, отправлялась в постель.

Сейчас, когда ей приходилось делить свою квартиру, ничего не изменилось. И тем не менее в ванную Адамсон прошла на цыпочках. Она сильно устала и не была настроена на душещипательные беседы.

Оказавшись в ванной, Никола с облегчением выдохнула. Каждая дверь, которую ей удавалось бесшумно закрыть за собой, была ее настоящей победой. Она представляла себя участницей компьютерной игры, главной целью которой было убраться из комнаты до того, как в ней появится враг.

Так нечестно, говорила она самой себе, снимая одежду и кучей складывая ее рядом с вместительной душевой кабиной. Ей пришлось выставить температуру, отчего Никола здорово разозлилась. Еще неделю назад это было не нужно: термостат всегда оставался на той температуре, которую она выбирала. Никола закрыла глаза и подставила лицо под горячую воду. Было приятно почувствовать покалывание струек воды на коже. Затем она отвернулась от них и подставила им затылок, и через несколько секунд ее длинные белые волосы насквозь промокли. Не глядя, она протянула руку к металлической полке, но под рукой у нее оказалась только пустота. Черт возьми, бутылка опять стоит на полу! Женщина наклонилась, подняла ее и так сжала флакон, что струя шампуня попала в стеклянную стенку кабины. И опять ей пришлось подавить растущее негодование. Казалось бы, делить квартиру с кем-то еще не должно быть таким уж сложным случаем, но для нее это было просто невыносимо. Никола почувствовала, как напряглись ее плечи. Сегодня вообще был не ее день…

Она работала в «Роксбуре» уже пять лет, с того самого момента, как ей исполнилось двадцать, и обожала свою работу. Ее не волновало, если люди предпочитали думать о ее занятии как о чем-то грязном и унизительном. Ей нравилось танцевать, нравилось демонстрировать свое тело и нравилось, когда мужчины платили большие деньги, чтобы на него полюбоваться. При этом она не оголялась, а дотрагиваться до нее посетителям было вообще категорически запрещено – таковы правила клуба. В центре Бирмингема имелись и другие клубы, но все девушки, которые в них работали, стремились попасть в «Роксбур». А для Никола это был единственный клуб, в котором она была готова работать. Адамсон подумывала над тем, чтобы закончить с танцами лет в тридцать и заняться чем-нибудь еще, и ее накопления в банке вполне сообразовывались с этим планом.

За последние пять лет она стала наиболее популярной танцовщицей в округе. В среднем за вечер ее приглашали на три приватных танца, а так как стоили они по двести фунтов каждый, то зарабатывала она совсем неплохо.

Никола знала, что для некоторых феминисток она была реинкарнацией самого дьявола, но ей это было по барабану. Для нее свобода женщины в обществе заключалась в праве на выбор, и она выбирала танцы – и не потому, что была какой-то наркошкой в поисках легких денег, а потому что обожала танцевать.