Читать книгу - "Выбери меня - Юлия Волкова"

Но была во всем этом одна загвоздка. Бурковская сразу поняла, что не сможет работать на Чуткого официально. Вася сам предупредил ее, что заказывать предвыборную кампанию концерну Полуянова не собирается — это слишком дорого. То, что Вася, человек отнюдь не бедный, очень прижимист, можно даже сказать — скуп, Северина знала всегда. Васины политические амбиции тоже давно не были для нее секретом. Она старалась убедить его, что на пиаре экономить нельзя, но Чуткий искренне считал, что позволить себе содержать пиар-структуру в собственной фирме он не может.

— Ты хочешь, чтобы я работала на тебя бесплатно? — удивилась она тогда.

— Ну что ты, дорогая! — с искренним возмущением воскликнул Чуткий. — Конечно, я буду тебе платить.

— Сколько? — прямо спросила Северина.

Чуткий надолго задумался, а потом назвал сумму, на которую не польстился бы даже вчерашний выпускник пиаровских курсов города Мухосранска, если бы такие курсы там существовали. Она уже была готова расхохотаться ему в лицо, но, быстро взглянув на нее, он добавил:

— Это ведь и в твоих интересах, правда?

Северина помолчала. Время от времени она пыталась заводить со своим любовником разговоры о его разводе, но обычно Вася предпочитал обращать их в шутку. А тут вдруг заговорил об этом сам — именно так она расценила его реплику…

— Умножаем названную тобой сумму на два, и я согласна, — сказала она.

— Я всегда знал, что могу на тебя рассчитывать! — воскликнул Чуткий. — Ты мой самый близкий друг! — И он с чувством поцеловал ее холеную руку.

Поразмыслив, Северина решила, что ей незачем покидать концерн Полуянова. «Вероятность того, что какой-нибудь другой кандидат по тому же избирательному округу, где будет баллотироваться Вася, закажет свою кампанию Полуянову и мне придется пиарить двух соперников одновременно, очень невелика, — рассудила Бурковская. — Пиаровских структур за последнее время в городе развелось великое множество, и такой дикой ситуации случиться не может».

Но «дикая ситуация» случилась. Причем соперником Чуткого по округу собирался стать не кто иной, как директор рекламно-информационного концерна «Гермес»…

Андрей Дмитриевич Полуянов ждал ее ответа и заметно нервничал.

«Да что же это за день сегодня за такой? — в сердцах подумала Северина. — Нужно отвечать! Как? Отказаться? Но под каким предлогом?»

При мысли об отказе она почувствовала, что пережитый страх снова зашевелился в ней. Все-таки она не была абсолютно уверена в том, что босс не подозревает о ее присутствии на лестнице во время выноса трупа!

— Как я должен расценивать ваше молчание? — не выдержал Полуянов и уставился на нее.

Решив, что выбора все-таки нет, Бурковская заставила себя улыбнуться.

— Молчание принято расценивать как знак согласия, — сказала она и, внимательно посмотрев на шефа, впервые оценила его как объект профессиональной деятельности.

Объект, прямо скажем, был не ахти.

Возможно, в детстве Андрей Полуянов был симпатичным мальчиком. Позже, в юности, он вполне мог нравиться девушкам — Северина подозревала, что его темные глаза когда-то умели быть выразительными и даже страстными. Но сейчас, в свои неполные тридцать пять, Полуянов выглядел обрюзгшим типом неопределенного возраста, глядя на которого можно было, даже не будучи доктором, с уверенностью сказать: у этого парня не в порядке почки, печень и желчный пузырь. «И все это благодаря склонности к сомнительному эпикурейству», — решила Бурковская.

— Все же у вас какие-то сомнения, — проговорил босс и покачал головой. — Вы знаете, я тут проконсультировался кое-где — анонимно, конечно…

Северина отметила, что ему неловко и он сконфужен. Редкое состояние для Андрея Дмитриевича Полуянова. Впрочем… Не каждый же он день трупы по черной лестнице спускает!

— Где же, Андрей Дмитриевич? — Бурковская изобразила внимание и придала своему голосу материнские, покровительственные нотки. В отношениях с «объектами» это часто помогало. — Я имею в виду: где вы проконсультировались?

— Я заказал интерактивную консультацию за рубежом, — ответил он таким тоном, словно был недоволен собственными действиями. — Иными словами, несколько имиджмейкерских фирм получили мои изображения на фото- и видеопленках. В сопроводительном письме я сообщил, что на пленках — мой соперник. Чтобы ответ был более объективным, — пояснил он.

— Остроумный ход, — похвалила Северина.

— Возможно, — быстро кивнул Полуянов. — Я просил эти фирмы оценить возможность данной… так сказать, фигуры занять лидерские позиции в политике. Признаться, ответ меня огорчил.

Еще бы не огорчил!.. Бурковская с трудом подавила усмешку. До чего же ее босс временами простодушен! Она знала, что консультации в интернетовских пиар-фирмах нынче стали весьма популярными среди российских претендентов на большие и малые престолы. Эти фирмы драли огромные деньги, а консультации давали совершенно непригодные для взращенных на российской почве политиканствующих фруктов и овощей. Северина вспомнила о популярном когда-то в народе кандидате в президенты Брянцалове, политическая карьера которого закончилась, когда он по совету зарубежных имиджмейкеров сел на лошадь в присутствии нескольких десятков работавших на прямой эфир телекамер. Толстых ляжек, обтянутых лосинами, и зада, свисающего по обе стороны седла, Брянцалову не смогли простить даже домохозяйки, бывшие до тех пор от него без ума. А уж когда лошадь понесла… Впрочем, как говорят нынче в рекламе, давно это было. Сейчас иностранцы пытаются приспособиться к особенностям своих российских клиентов, однако все еще искренне не понимают, почему те считают исправление дефектов фигуры или речи задачами невыполнимыми.

— Мы довольно давно работаем вместе, Северина, — Полуянов впервые назвал ее просто по имени, что она расценила, как знак особого доверия, — и я надеюсь, что неплохо изучили друг друга. Во всяком случае, я ни на минуту не сомневаюсь в вашей порядочности и… верности… И еще я знаю, что вам под силу задачи любой сложности. По этой причине я буду разговаривать с вами, как… с доктором…

— Как с кем? — удивилась она.

— С доктором, — пробурчал Полуянов. — Перед которым не следует стесняться. Потому что, во-первых, это его работа, а во-вторых, он соблюдает врачебную этику и не обсуждает диагнозы пациентов с друзьями и родственниками.

— Об этом вы могли бы и не говорить, — сказала Бурковская и подумала: «Если бы он подозревал, что я видела его с трупом, он бы так со мной не разговаривал. Ничего он не видел!» После этого она почувствовала себя гораздо увереннее.

— Очень хорошо, — голос Полуянова тоже прозвучал увереннее. — Тогда я скажу вам, как доктору: предложенная фигура, на взгляд консультантов, не имеет шансов на успех.

«Кто бы сомневался», — подумала она, но брови, послушные ее воле, удивленно вскинулись вверх.

— Да-да, Северина, — вздохнул Полуянов, поверив ее удивлению. — У меня может быть семь пядей во лбу, я могу заработать все деньги мира, но никогда не смогу привлечь восхищенных взоров безликого электората. Потому что я — необаятельный. Это диагноз. Способы лечения — за вами, доктор.