Читать книгу - "Недетские игры - Максим Есаулов"

– У нас с Шиловым возникла идейка по взрывнику. Надо бы слетать к Петрухе, пообщаться.

– Глухой номер. Я его допрашивала по полной.

– Люди склонны меняться. Особенно на зоне.

– Когда хотите лететь?

– Хоть сегодня.

– Билет уже есть?

– Сейчас поеду узнавать.

Кожурина кивнула каким-то своим мыслям и сняла телефонную трубку. Сверившись с записью в ежедневнике, набрала номер:

– Алло, Славик? Это опять я. Сделай мне еще один билет на тот же рейс. Скрябин Станислав Александрович… Он подъедет, заберет. Спасибо!

– А кто еще летит? – Спросил Стас, дождавшись, пока Кожурина, обсудив что-то еще с неизвестным ему Славиком, положит трубку.

Кожурина усмехнулась и посмотрела на девушку:

– Привыкай, Александра, наши оперативники смекалкой не блещут.

Александра понимающе кивнула, взглянув на Стаса поверх уголовного дела, которое снова взялась читать, когда Татьяна Николаевна зашла в кабинет.

Кожурина достала из кошелька деньги, отсчитала стоимость одного билета и протянула купюры Стасу:

– Центральная касса, восьмое окно. Скажете, что от меня. Возьмете билеты на себя и на меня.

– Я и один слетаю…

– Скрябин, у меня кроме вашего взрывника в производстве еще шесть дел, и командировки по ним тоже случаются. А если мое присутствие в самолете вам поперек горла, сядем в разные салоны. Отдельное поручение по Петрухе я выпишу. В идею не верю, но если вдруг выгорит, с меня коньяк.

– Взятка должностному лицу при исполнении?..

– Это бартер, Станислав Александрович. Бартер. С вас по прилете гостиница и машина. Мне сегодня этим некогда заниматься. Договорились?

Скрябин убрал купюры в свой бумажник:

– Договорились. Красивая женщина – как водка: может вдохновить, а может опустошить. Ухожу вдохновленным!

Когда за ним закрылась дверь, Александра спросила:

– Татьяна Николаевна, это опер? Симпатичный!

– Романы с оперативником для следователя – дурной тон. Ты мне запрос напечатала?

– Сейчас допечатаю. А говорят, что вы сами…

– Что? Ты хоть раз меня с кем-нибудь за этот месяц видела? Вот и не болтай. Мало ли, кто что говорит.

– Понятно. – Отложив пухлый том дела, Александра придвинула клавиатуру компьютера. – Горы трупов, тонны бумаг и никакой личной жизни.

– В свободное от работы время – пожалуйста.

– Где оно, свободное?

– На пенсии найдется… Кстати, у тебя тушь осыпалась.

* * *

По лицу Лютого, явившегося на доклад в кабинет Арнаутова, было понятно, что он работал всю ночь и добился кое-каких результатов.

Арнаутов сидел за столом, Лютый докладывал стоя. Железный Дровосек смотрел в окно и, казалось, совсем не слушал подчиненного. Хотя на самом деле не пропускал ни слова.

Лютый говорил:

– Он на самом деле прапорщиком оказался. Правда, почти бывшим.

– Что значит – «почти»?

– Они его уволят задним числом за нарушение условий контракта. У него уже имелись взыскания… Служил на складе вооружения. Как мы и думали, на том самом, откуда «Мухи» ушли. Дома у него еще одну «Муху» изъяли и пять подствольников.

– В машине – четыре, плюс одна, всего пять. Со склада выкрали семь. Где еще два?

– Может, толканули кому или спрятали. Не говорит.

– Как не говорит? Плохо спрашивали!

– Как могли! – развел руками Лютый.

– Плохо можете. Давай его сюда.

Лютый ушел, через несколько минут вернулся вместе с задержанным прапорщиком. Тот был в «браслетах», но Паша помогал Лютому конвоировать – мало ли что, вчера Прапор уже показал свою прыть.

Поняв, что его привели к начальнику, прапорщик немного расслабился. Ну покричит начальник немного, поочередно взывая к совести и грозя уголовной ответственностью. Ну кулаком по столу шмякнет. Самое большее – разок в торец закатает, да и то не особенно сильно, чтоб не оставить следов. Знаем, плавали. За два десятка лет службы в армии прапорщик через все это проходил много раз. Такое только в первый раз неприятно. А когда привыкнешь – плевать. От срока, конечно, не отвертеться. Но, поскольку ранее он не судим, скорее всего отмерят условно. На худой конец, влепят три года, которые наверняка не придется сидеть до звонка. Обидно, конечно, но жизнь на этом не кончится. А вот если распустить язык, то условным наказанием отделаться не удастся. Коллеги по бизнесу – это не народные заседатели, с ними не забалуешь. Что на воле, что в зоне – одинаково могут пику в бок закатать. Не зря говорится, что молчание – золото…

Подтолкнув Прапора к столу Арнаутова, Лютый с Пашей скромно встали у стенки позади него.

Прапорщик сел на стул и закинул ногу на ногу.

Арнаутов смотрел на него. Долго смотрел. Молча. Так смотрел, что где-то в глубине души прапорщику стало немножко нехорошо. Размышления, которые только что пронеслись в его голове, больше не казались такими бесспорными. Но Прапор все же бодрился… До тех пор, пока Арнаутов, громыхнув по столу кулаком, не заорал со страшным лицом:

– Тебе кто сесть позволил, паскуда?!

Прапорщика просто сдуло со стула. Он и сам не понял, как так получилось, что он только что сидел, развалясь, – и вдруг стоит почти по стойке «смирно», верноподданнически вздернув ободранный вчера об асфальт подбородок… Полностью принять строевую позицию мешали «браслеты».

– Кому оставшиеся «дуры» продал?

– У меня больше не было ничего, – с трудом родил ответ прапорщик.

– Не было? Ты хорошо подумал?

– Да. – Второй ответ дался еще труднее. Нет, этот здоровяк с налитыми кровью глазами – не полковой особист, который ездил на ржавой «копейке», чтобы подчеркнуть свою честность, а на самом деле был вовсе не прочь толкнуть кое-что из складского имущества друзьям-коммерсантам. И не командир части, который вот уже десять лет приходил на дежурства с одним и тем же протекающим термосом и сиротскими бутербродами, а выявив недостачу на складе, не гнушался лично закатать в рыло ответственному за сохранность пропавшего – и справивший на майские праздники новоселье в отдельном коттедже под Гатчиной… Тем не менее прапорщик, сглотнув обильно выделившуюся слюну, подтвердил: – Да, я подумал.

– Паша, отведи его в СОБР, пусть там до вечера посидит, – скомандовал Арнаутов, всем своим видом показывая, что утратил к задержанному интерес и намерен заняться другими делами, а вопрос с ним, прапорщиком, откладывает до лучших времен. – Только не забудь рассказать, как он чеченским боевикам гранатометы со склада толкал.

– Понял.

Паша специальным захватом взял плечо Прапора и, заставив его согнуться, поволок к выходу из кабинета.