Читать книгу - "Привкус горечи - Магдален Нэб"

Сэр Кристофер откинул голову на высокую спинку своего плетеного кресла и закрыл глаза.

— Инспектор, я должен поблагодарить вас.

О чем это он?

— Я должен поблагодарить вас, ведь по какой-то причине я вдруг понял, что могу поговорить с вами об этом саде и поделиться воспоминаниями, которые он вызывает. До сегодняшнего дня я избегал этого места. Моя мать перестала заниматься садом, а потом... К сожалению, ничего романтичного. Она умерла в клинике. От рака. Говорю на всякий случай, если вы вообразили, будто здесь произошло что-то драматичное.

— Нет, — честно ответил инспектор. Он никогда ничего не воображал.

— Вам, вероятно, сказали, что я болен и слишком горд, чтобы признать это.

— Что-то вроде этого.

— Вы человек, который все подмечает. Я склонен думать, что вы также все понимаете... Понимаете людей. Во всяком случае, на меня вы произвели именно такое впечатление, такое действие оказали на меня. Что я могу сказать? Я знаю, что проживу недолго, и, в отличие от тонущего человека, который в одно мгновение вспоминает всю свою жизнь, моя жизнь очень медленно проходит у меня перед глазами. Каждый день ко мне приходит адвокат, и каждый день я понимаю, что не могу составить последний вариант моего завещания. Завещание это не просто документальное описание собственности, завещание — это документальное описание человеческой жизни. Полагаю, вы женаты, у вас есть дети, семья?

— Да. Да, конечно.

— Значит, у вас уже есть определенные варианты завещания. Я же должен сам придумать его. У меня нет наследников. Благодарение Господу, в моей жизни есть несколько надежных людей, настоящих друзей на всю жизнь. Один из них — мой адвокат. Еще — мой дорогой Ренато, чей прекрасный вкус к живописи и скульптуре повлиял на меня, думаю, даже в большей степени, чем отцовский. И, конечно, Джереми Портеус, с которым вы уже знакомы. Он со мной с девятнадцати лет и всегда меня поддерживал.

— Вам повезло, — соврал инспектор, который не видел в этом ничего хорошего.

Брать секретарем девятнадцатилетнего мальчишку... Впрочем, личная жизнь этого человека касается лишь его самого.

— Да-да, мне повезло. Если бы мои картины оценили, как они того заслуживают, я бы ни о чем не сожалел. Конечно, это случается с очень многими художниками. В наши дни галереи — это всего-навсего дешевые коммерческие предприятия, организованные людьми, лишенными культурного багажа, эстетического вкуса. С другой стороны, моими работами восхищались некоторые очень значительные в культурном обществе люди, для которых этот дом был местом встреч. Ну ладно, я не должен обременять вас. Как я уже сказал, я хочу вас поблагодарить. Как раз сегодня я нашел в себе силы прийти в сад моей матери. Попытка забыть все обиды прошлого. Будто я знал, что по стечению обстоятельств эта незначительная кража сведет меня с человеком, с которым я смогу поговорить о саде, о его красоте вместо того, чтобы предаваться печальным воспоминаниям. Я должен осмыслить свою жизнь, должен изучить все ее стороны, как светлые, так и темные. Со всем примириться, все принять.

— Я понимаю. Часто это легче сделать с незнакомцем.

— С правильным незнакомцем.

Инспектор пробормотал в ответ несколько невнятных вежливых фраз, и, поскольку глаза его собеседника все еще были закрыты, он решил дать ему время прийти в себя и принялся читать список похищенных вещей. Серебряные щетки для волос и расчески, серебряная шкатулка для запонок, запонки и булавки для галстука. Инспектор остановился и огляделся вокруг. Интересно, каково быть владельцем всего этого? В списке рядом с каждой безделушкой была указана ее приблизительная стоимость. Цена пары серебряных щеток для волос с выгравированными на них буквами ДР превосходила его годовой доход. Инспектор не разделял романтической точки зрения, что за деньги счастье не купишь. За деньги можно купить спокойствие и безопасность, а сам инспектор заплатил бы за возможность жить с женой и подрастающими малышами в годы бесконечных мучений его матери после инсульта. Тех лет уж не вернешь. Ухаживая за его матерью, Тереза вынуждена была жить с ней в Сиракузах в разлуке с мужем и воспитывать сыновей самостоятельно. В этой жизни всем нужны деньги. Но не слишком много, иначе появляется целый ворох новых проблем: страх, что твоих детей похитят, страх, что валютная биржа обвалится, начнутся страшные семейные ссоры, окружающие перестанут тебе доверять. В любом случае болезней и смерти не избежать... Сэр Кристофер заснул? Он уже смотрел смерти в лицо, и его лучший друг был его адвокатом... Он заснул. Услышав издалека быстрые шаги капитана, инспектор с облегчением поднялся на ноги. Жара немного спала, но оплошности в разговоре с сэром Кристофером заставили инспектора нервничать, и он снял темные очки, чтобы вытереть лицо платком. Низкое солнце сразу же ударило ему в глаза, он принялся вытирать их, прежде чем снова надеть очки. Сэр Кристофер проснулся и встал из своего кресла.

— Надеюсь, я ничем вас не расстроил? Если так, прошу у вас прощения. — Он выглядел скорее озадаченным, чем обеспокоенным.

— Нет-нет. Это аллергия. Глаза слезятся от солнца. Сейчас подойдет капитан Маэстренжело. Вы должны меня извинить. Нет, пожалуйста, не провожайте. Не стоит...

Сэр Кристофер прошел с инспектором несколько шагов до пруда с лилиями. Инспектор повернулся, чтобы попрощаться с ним за руку, и со своей обычной неловкостью споткнулся о наклонную мраморную плиту, нижний край которой прятался в мелких белых цветах.

— Извините... Мне правда ужасно неудобно! — Плита у основания фонтана, где он стоял, напоминала надгробную. Этот сад был полон опасностей и ловушек.

— Вы ни в чем не виноваты. Боюсь, эти прелестные цветы совсем закрыли дорожку. «Меdio de fonte leporum...»[2]— такие верные слова.

— В середине источника... Да, — решился заметить инспектор, узнав в надписи пару слов, похожих на итальянские. Остальное было для него китайской грамотой.

— Ах да, я много раз слышал, что латынь лучше преподают в итальянских школах, чем в английских. Очевидно, вы были более прилежным учеником, чем я. Из-за болезни и всего остального я никогда не ходил в школу, но мой репетитор был англичанин и, приходится признать, лишенный всякого воображения. Я не справился ни с одним тестом по латыни, которые он мне давал. «Наmilcar Hannibalis pater, dux Carthaginiensis...»[3]Почему считается, что всех маленьких мальчиков интересует война? Хотя вы ведь сами военный. Прошу прощения.

Инспектор все еще смотрел под ноги:

— Здесь похоронена кошка? Для собаки могила слишком мала, а для канарейки слишком велика.

— Нет, мой дорогой инспектор, здесь нет могилы. О Джереми, ты все показал капитану? — Сэр Кристофер обернулся к Портеусу.

— Да, и он уже поговорил с Джорджо.