Читать книгу - "Праздник покойной души - Валентина Андреева"

Успокоенная Милочка, накинув шубку, вышла нас проводить. Метель слегка поутихла. Открыв дверь на крыльцо, мы уверенно шагнули вперед. Когда ноги гораздо выше колен провалились в снег, стало понятно, что ступеньки крыльца кончились. Мы прочно застряли.

Это было странное зрелище – три намакияженных существа женского рода с сумками по пояс в белом снегу. Милка ойкнула и недобрым словом помянула какого-то Гришку, не удосужившегося почистить дорожку.

– Сейчас! – крикнула она нам и скрылась в доме. Но буквально тут же появилась снова, победоносно размахивая пластмассовым фиолетовым совком. Сойти вниз мы ей не разрешили, и она, размахнувшись кинула совок Наташке, сбив с нее шапку.

Сидеть в снегу и наблюдать, как подруга откапывает правую ногу, мне быстро надоело. Я попробовала добраться до крыльца по-пластунски. Голова и забинтованные руки нащупали ступеньку. Причем голова – в первую очередь. Ноги подзадержались, но тут на помощь пришла Милочка. Алену вытащили быстрее. Последней откопалась Наташка.

– Зря мы вышли отсюда, – посетовала Милочка, – надо было через главный вход. Там путь до машины короче.

Вытряхнув на крыльце весь прихваченный снег и собравшись с силами, мы отправились в недостроенную часть дома, с трудом перелезли через завалы стройматериалов и облегченно вздохнули, увидев, что дверь легко открылась наружу.

– А где машина? – растерянно спросила Наташка, с недоверием вглядываясь в большой сугроб и отказываясь верить своим глазам. – Я вчера ее, кажется, тут ставила…

– Тут ты ее поставить не могла, – убежденно заявила Милочка. – Тут стоят бетонные кольца в количестве пяти штук. В два этажа. Три снизу, два сверху.

– На фига ж мне знать, как стоят твои кольца? Я спрашиваю, где моя машина?

– Скорее всего вон в том углу… Темно было… Да. Определенно это она. Ты ее очень неудачно поставила. Как раз туда, где больше всего снега намело. Вот если бы на место бетонных колец…

– Там, где лучше, всегда занято, – вздохнула я. – Пожалуй, мы нашу «Ставриду» совком не откопаем. Ушла под снег с колесами. Как «Титаник» под воду.

– Что же нам теперь, до весны ждать? – нервно спросила Аленка. – Когда сама выплывет? Вы посмотрите – сплошное белое безмолвие. Похоже, трактор тоже утонул под снегом. Может быть, даже с трактористом…

– В таком случае, ему гораздо хуже, – заметила Наташка. – Только… что-то мне от этого не легче…

– Ничего страшного, – засуетилась Милочка, поочередно разворачивая каждую из нас обратно. – Проезжую часть почистят чуть позже. Как раз и Гришка проснется. С лопатой. Откопает все в лучшем виде. Вечером и уедете.

Милочка в своих предсказаниях частично ошиблась. Проезжую часть к пяти часам вечера действительно прочистили. Что же касается Гришки, то он пока так и не появился. Наверное, зачитался конституцией – особенно разделом, касающимся прав граждан Российской Федерации. Скорее всего, у него хватало денег на реализацию права на отдых, поэтому с правом на труд можно было и повременить.

К семи часам мы уже твердо решили: в любом случае отложим отъезд до завтра, чем несказанно обрадовали Милочку.

От вчерашнего напряжения не осталось и следа. Это был настоящий вечер отдыха. Скучала только Аленка, хотя и старалась не показывать вида. Прозвонившись Анастас Ивановичу, попросили ее покормить наше кошачье стадо.

– После ее визита кошарики до утра из потайных мест не вылезут, – мрачно предсказала дочь. – Ладно бы она по частям входила. А то вламывается в дверь, как… стихийное бедствие огромного масштаба, да при этом еще кискает зверским басом. Однажды мне пришлось услышать этот «ангельский» призыв – не ко времени вернулась домой, пока все умные в отъезде были. Так я вперед кошек за кресло сиганула! Потом уже как-то неудобно было показываться. А они вместе со мной прятались… Ой, как вспомню!..

После десяти меня окончательно стало клонить ко сну – несколько раз я сама себя будила детективом, падавшим мне на физиономию одними и теми же страницами – сказывалась почти бессонная ночь. Не выдержав, улеглась первая, отметив, что под дружный хохот, доносящийся из кухни, прекрасно спится.

Мне снилась снежная равнина без конца и края, наша «Ставрида» стояла на каком-то возвышении, подобном постаменту, а мы с Наташкой и Аленкой жались к ней, боясь свалиться в снежную, холодную мякоть. А все потому, что вчера не уехали.

– «Мила-а-а. Мне плохо, Мила-а-а. Ну где же ты-ы-ы?» – завыла вдруг Наташка не своим голосом.

– Нечего было вчера ржать до полуночи! – услышала я свой собственный голос. – Тогда и плохо бы не было.

– Мамуль, что это? – шепотом спросила меня Алена, подкатившись ко мне вплотную.

– Господи, вы тоже слышали? – трагически всхлипнула со своей кровати Милочка. – Какое счастье! Значит, я не сошла с ума!

«Сойдем вместе, – подумала я, окончательно проснувшись. – Если это не Наташка развлекается. Иначе давно бы заглушила этот жуткий призыв. Не зря в пионерском хоре запевалой была».

– Мила-а-а, мне душно-о-о. Где ты, Мила-а-а?…

То, что этот потусторонний голос принадлежал не Наташке, стало ясно буквально тут же:

– Заберите меня из туалета!!! – вопила она.

Не сговариваясь, мы рванули к ней. Впереди скакала обезумевшая Фимка.

Из-за закрытой двери в строящееся помещение продолжали нестись леденящие душу стенания…

– Эт-того не мож-жет б-быть, – довольно убедительно выговорила Аленка, крупно дрожа всем телом и прижимаясь ко мне. Милочка держалась лучше – за электрочайник и часто-часто потряхивала головой в знак согласия. Заледенев от ужаса, я убеждала себя взять ситуацию под контроль.

– Ирка! Сдвинься вправо, ты мне выход перегородила, я одна здесь боюсь, – тоненько провыла Наташка из туалетной кабинки.

– Мила! Почему не готов ужин?! – Голос покойной звучал громко, требовательно и решительно. – Хочешь, чтобы я сама поднялась и пришла на кухню?

Бледная Милка, обреченно уставившись в потолок и слегка приоткрыв рот, поливала из чайника пол. Пока я дрожащими руками не отняла этот чайник. И не начала поливать пол сама – никак не могла поставить его на стол.

– Лежите себе спокойненько, Антонина Генриховна, вам нельзя двигаться! – крикнула Наташка, выскакивая из туалетной комнаты, при этом ощутимо двинув меня дверью. Но я только слегка поморщилась.

Милочка шептала побелевшими губами «Отче наш…». Аленка требовала позвонить в службу спасения. А я вообще ничего не соображала.

Голос покойницы изменил тональность – стал низким, медленным, тягучим:

– Мила-а-а-а, – выдохнула она, и я не выдержала. Давно славлюсь безрассудными поступками. На то они и безрассудные, что разум в качестве консультанта и советчика не задействован. Мне вдруг показалось, что если я сейчас не прекращу это издевательство, то до утра не доживу. Сейчас выскочу в эту проклятую дверь, вцеплюсь в потустороннее «нечто» и буду рвать эту субстанцию на клочки. Ярость сильнее страха. Тем более когда соображения уже нет. Нечем бояться! Я рванулась в коридор.