Читать книгу - "Тайны взрослых девочек - Марина Крамер"

Осмотр места происшествия всегда вызывал у Лены противоречивые чувства. С одной стороны, она не боялась трупов и вида крови, с годами работы это вошло в привычку и перестало нервировать и вызывать отвращение. Но с другой… Всякий раз за этой фразой «осмотр места происшествия» стояла чья-то сломанная судьба, даже две – того, кого убили, и того, кто убил. А сегодня, кажется, и искать долго не придется. Если верить эксперту, оба выстрела произведены из одного оружия, и оно крепко зажато в руке трупа, лежащего рядом с кроватью в просторной спальне. Здесь же, на кровати, второе тело.

– Эк ему кто-то черепушку-то раскроил выстрелом в упор, – вздохнул эксперт Иван Игоревич Никитин, закончив осмотр тела на кровати. – Этого можно увозить. А мы пока девушкой займемся.

Лена перевела взгляд на второй труп. Перед ней на полу лицом вниз лежала светловолосая женщина, одетая в голубые джинсы и вязаный разноцветный кардиган. Входное отверстие на правом виске почти не оставляло сомнений – самоубийство. В правой руке был крепко зажат «макаров». Никитин аккуратно вытащил пистолет из побелевших пальцев убитой и опустил в протянутый ему пластиковый пакет:

– Это на экспертизу. Но, скорее всего, здесь ничего не понадобится: гильзы вроде похожие. Перевернем дамочку. – Он осторожно перевернул труп на спину и ахнул: – Ого! Да это же Жанна Стрелкова. Дела, братцы…

Лена подошла ближе и взглянула в лицо убитой. Оно показалось ей смутно знакомым. Напрягла память и поняла, что эксперт прав: это действительно была Жанна Стрелкова, владелица картинной галереи, очень известная персона, несколько лет назад возглавившая фонд по борьбе с онкологическими заболеваниями. Буквально пару дней назад ее галерея перечислила на счет местной больницы крупную сумму денег, об этом трубили все местные каналы и даже один федеральный. Молодая, красивая, обеспеченная женщина – и вдруг выстрел в висок?

– Странно как-то, – пробормотала Лена, присаживаясь на корточки и осматривая руку убитой.

– Что именно?

Никитин продолжал осмотр. Сейчас он диктовал данные практикантке Кате.

– С чего бы ей в висок себе стрелять?

– Мало ли. У богатых, Леночка, свои приколы.

– А второй труп у нас – Стрелков Валерий Иванович, отец Жанны? Ты не находишь, что это как-то?..

– Думаешь, инсценировка?

– Допускаю. Не могла же она убить родного отца, правда?

Оперативники уже закончили осмотр дома, и теперь один из них, капитан Андрей Паровозников, ждал, какие еще распоряжения отдаст Лена. Стоял в дверях спальни и тоже пристально вглядывался в лицо убитой.

– Следов взлома или какого-то еще постороннего проникновения не обнаружено, – сообщил он.

– Остальных обитателей дворца опросили? – повернулась к нему Лена.

– Да. Повар пришел в шесть утра, но он по дому не ходит, у него дверь прямо в кухню, свой ключ. Проверим, конечно. Домработница сегодня выходная, адрес и телефон взял, съезжу прямо сейчас. С садовником Костя разговаривает.

– Садовник – это тот, кто тела обнаружил?

– Да. Он сегодня должен был ехать в оранжерею за каким-то деревом, зашел, чтобы деньги получить у хозяина. Тот обычно рано встает, а сегодня его в кабинете не было. Садовник решил в спальню подняться, а тут это. Он сразу полицию вызвал. Кстати, охрана поселка клянется, что никаких чужих машин не было. У них учет строгий, мэр же здесь живет. Мы журнал посмотрели: все номера машин совпадают с теми, что в списке.

– Это ничего не значит. Могли и не на машине приехать.

– Ага, в голубом вертолете, – фыркнул Паровозников. – Не бывает здесь такого, Елена Денисовна.

– Ладно, разберемся. В документах нашли что-то интересное?

– Ничего. Ее кабинет на третьем этаже, там только отчеты о финансовых поступлениях в фонд и расходовании средств. Еще по галерее какие-то бумажки и отчет о выставке – смета и прочее. Да, еще акт о покупке картины Грабаря.

– Что за картина? – заинтересовалась Лена.

– Кажется, «Мартовский снег». – Андрей полез в записную книжку. – Да, точно, тысяча девятьсот четвертого года картина.

– Не может быть, – вдруг сказала Катя, и Лена с Андреем повернулись к ней.

– Почему? – спросили они в голос.

– Потому что она в Третьяковке хранится.

– И что?

– Вряд ли то, что купила наша галерея, подлинник. Скорее копия. Но я могу у мамы спросить, она точно скажет.

– И кто у нас мама? – с уважением спросил Андрей: люди, разбирающиеся в искусстве, казались ему немножко богами, что ли.

– Мама искусствовед, специалист по передвижникам, – чуть покраснела Катя, смущаясь под пристальным взглядом Паровозникова.

– Катерина, ну-ка, быстренько звони маме. – Он протянул ей мобильный.

– Я со своего лучше, она не любит, когда незнакомые номера…

Через пару минут выяснилось, что Катя права: галерея никак не могла купить подлинник Грабаря. Андрей нахмурился:

– Пойду-ка сумму гляну.

Он ушел куда-то в глубь дома, а Лена с удивлением отметила, как провожает его взглядом порозовевшая Катя. Вот сердцеед. Бедная девчонка.

Андрей Паровозников слыл настоящим донжуаном. От него были без ума почти все сотрудницы прокуратуры моложе пятидесяти, а о его бурных романах судачили иногда даже мужчины. Андрей был красив настоящей мужской красотой. Такая копия древнего викинга – светловолосый, голубоглазый, широкоплечий. В придачу он обладал отличным чувством юмора, что тоже нравилось женщинам. Лена в первый год работы тоже попала под власть его обаяния, однако сумела удержаться. Не любила она такой тип, ей всегда нравились мужчины постарше, более спокойные и интеллигентные. Правда, нынешний роман больше огорчал, чем радовал, но сейчас ей некогда было об этом думать.

– Так, все, я закончил, – объявил Никитин, снимая перчатки. – Можем сворачиваться. Лена, ты в контору?

– Да. Можно с вами доехать? Машина утром не завелась.

– Купи нормальную, – фыркнул Паровозников. – Что, папа-мама не помогут?

– У меня, Андрюшенька, родители адвокаты, а не олигархи, а на собственную зарплату не разгуляешься.

– Кредит возьми.

– У меня принцип – не жить в долг.

– Тогда мучайся, – милостиво разрешил Андрей, наблюдая за тем, как Лена опечатывает помещения.

«С чего начать? – думала Лена, сидя в кабинете и тупо глядя на разложенные перед ней бумажки. – Может, это все-таки убийство? Но должен быть мотив. Кто-то третий? Надо работать. Хотя самоубийство тоже вызывает вопросы. Не люблю такие прямые улики, которые не вызывают сомнений, настораживают они меня».