Читать книгу - "Кремлевский туз - Алексей Макеев"

– Итак, полагаю, теперь мы все обговорили… – морща лоб и озабоченно вглядываясь в лицо собеседника, произнес лысый. – Все детали… По крайней мере, мне кажется, все ясно… Или, может быть, у вас еще остались вопросы?

Несмотря на поздний час, стояла невыносимая духота, пронизанная едва уловимым дымным запахом, который проникал в комнату с улиц. Даже плотно запечатанные окна не помогали. Лысый без конца отирал мокрый блестящий череп носовым платком, и эта манипуляция уже начинала раздражать Германа.

Однако многолетняя привычка скрывать любые чувства не изменила ему и на этот раз. Герман терпеливо выслушал тревожную скороговорку лысого и сказал без всяких эмоций:

– Все совершенно ясно. Осталось воплотить ваш план в реальность. Сюрпризы в такого рода делах не редкость, но пока я не вижу, что могло бы нам помешать. По крайней мере, на данный момент. Разве что ваш человек…

– Наш человек не подведет! – сердито вскинулся лысый. – Это никак не в его интересах! Да и не столь сложна его миссия, верно? Указать вам объект.

– У некоторых, поверьте, и на меньшее не хватает духу, – Герман растянул губы в презрительной усмешке. – Например, вы могли бы уже сейчас указать мне объект, но вы предпочитаете переложить это на чужие плечи.

– В этом нет никакого смысла! – горячась, воскликнул лысый. – Объект вам укажут на месте. Это исключит возможную ошибку. И вообще…

– Собственно, это ваше дело, – равнодушно заметил Герман. – Я просто хотел напомнить, что чем больше звеньев, тем слабее цепь. За себя я отвечаю, а остальное – ваша забота.

– С нашей стороны тоже не будет никаких неожиданностей, – успокаиваясь, сказал лысый. – Причин волноваться никаких… Итак, давайте расходиться? Не нужно, чтобы нас видели вместе. Вы пойдете первым.

– Я сумею поймать сейчас такси? – слегка поморщившись, спросил Герман.

– Такси? – удивленно повторил лысый, будто впервые слыша это слово. – Н-не знаю… Но, кажется, где-то рядом станция метро. Оно еще не закрылось. А вы приехали сюда в такси?

– Да, но я сошел за два квартала, не волнуйтесь.

– Нет, я не об этом, – сказал лысый. – Просто к слову пришлось. И как вам Москва?

– Тоже к слову? – недовольно буркнул Герман. – Если мне удастся сейчас благополучно уехать, я буду в восторге от вашей столицы. Кстати, могли бы назначить встречу в каком-нибудь месте поприличнее.

– Руководство решило, что это будет самый безопасный вариант, – значительно произнес лысый. – Мы должны были исключить малейшую возможность прокола. Кажется, это нам удалось.

– Да, вас можно поздравить, – сказал Герман и посмотрел на часы. – А мне нужно торопиться. Ваше метро закрывается, по-моему, в час ночи.

– Возможно, вам еще удастся поймать такси, – обнадежил его лысый, но тут же добавил: – Только не ловите его прямо у дома – это опасно!

– Не беспокойтесь, – ответил Герман, направляясь к двери. – Я сам не любитель рисковать.

Дверь захлопнулась с мягким щелчком. Герман постоял немного на лестничной площадке, вслушиваясь в тишину ночи. Несколькими этажами выше тускло светилась единственная в подъезде лампочка. Все вокруг было погружено в таинственный полумрак. То ли здесь всегда так было, то ли кто-то специально поработал перед встречей – Герман не смог догадаться. Здесь все возможно.

Москва Герману совсем не нравилась. Ему приходилось бывать здесь и прежде – еще при старом режиме, – и следовало признать, что с тех пор в этом городе многое изменилось. Он стал ярче и цивилизованнее, приобрел почти европейский лоск. Но сущность его оставалась прежней – в нем было неудобно жить. Здесь очень специфическая, требующая неусыпной осторожности среда обитания. Даже воздух был насыщен агрессией. С подобным Герману не приходилось сталкиваться ни в одной европейской столице. И в Нью-Йорке было иначе. И даже в Пекине. Пожалуй, это постоянное чувство опасности больше всего напоминало Герману Африку. Сходство это усиливалось еще и оттого, что Москва встретила его необычайной жарой. Где-то за Кольцевой дорогой горели торфяники, по вечерам небо над столицей приобретало мутно-багровый оттенок и становилось трудно дышать. Нет, Герману совсем не нравилась Москва. Жить здесь он не стал бы ни за какие коврижки. При его работе требуется покой.

Вообще-то Герман привык к страху. Опять же при его работе страх становится чем-то вроде профессиональной вредности. Совсем избавиться от него невозможно, но, если сохранять ясную голову и соблюдать профилактику, вреда от него не будет. Страх даже помогает, не дает совершать ошибок. Сверхъестественное чутье Германа – это оборотная сторона страха.

Благодаря чутью он и в этот раз сумел обмануть ищеек из Интерпола. Они потеряли его во Франции. В Чехии, он уверен, их уже не оказалось. То есть были, конечно, но никому из них не было дела до Германа. След его потерян. А в Москве его и подавно никто не знал. С теми документами, которыми его снабдила Организация, здесь можно ни о чем не беспокоиться. В России, конечно, непросто, но полиция здесь бывает весьма снисходительной, и любые проблемы удается уладить, если у тебя водятся доллары.

У Германа доллары водились. И за новую работу он должен был получить от Организации неплохие комиссионные. Это тем более приятно, что задание не казалось Герману ни сложнее, ни опаснее любого другого – по крайней мере пока.

Лысый, кажется, считает иначе. Все эти строгие напутствия, нервные взгляды, выбор грязной окраины в качестве места встречи… Но лысому и прочим можно сделать скидку – сдавать своих всегда страшно. Страшно и противно, хотя нет в мире ничего более обыденного, чем предательство, – исходя из своего опыта, Герман мог судить об этом с полной категоричностью.

Он начал спускаться по лестнице. Рука по привычке потянулась к перилам – но здесь перила были сорваны напрочь, и Герман, коснувшись пальцами шершавого металла, тут же их отдернул. Настоящее гетто! Исцарапанные стены, наспех выкрашенные косяки, заплеванные полы… И кой черт дернул лысого притащиться сюда?

Скорее всего, расчет был единственный и, надо сказать, не лишенный остроумия – кто бы поверил, что такие высокие шишки могут почтить вниманием такие трущобы? Да никто! Лысый и костюмчик натянул соответственный, попроще – Диором там, конечно, и не пахло, – зато на этих закоулках такой костюм не бросался в глаза. И приехал сюда лысый наверняка не в «Мерседесе», а на каком-нибудь зачуханном «москвичонке». Конечно, этот тип не самая важная персона, но и кого попало в такое дело посвящать не станут, это аксиома. Назвался-то он, как и полагается, Иваном Ивановичем, но Герману на это было наплевать – пусть хоть Папой Римским назовется – главное, чтобы билеты и документы, которыми он снабдил Германа, были абсолютно чистыми. А это, похоже, так и есть.

Герман толкнул скрипучую дверь подъезда, вышел на крыльцо. Сквозь черную листву высаженных перед фасадом лип пробивался косой луч ночного фонаря. Герман поднес к глазам часы. Ему следовало поторопиться – метро через двадцать пять минут закрывалось, а в существование такси на этих окраинах Герману не очень-то верилось.