Читать книгу - "Наваждение - Линкольн Чайлд"

Мусалангу, Замбия

Оранжевое закатное солнце, словно лесной пожар, охватило пламенем африканский буш; над лагерем сгущался знойный вечер. На востоке, в верховьях Маквеле, на фоне неба вырисовывались зеленые зубцы гор.

На утоптанной площадке, в тени старых деревьев музаза, стояли в круг несколько брезентовых палаток; зелень образовывала над лагерем сафари изумрудный шатер. Сквозь листву пробивался дым от печи, несущий дразнящий запах жареного антилопьего мяса и углей дерева мопане.

Под центральным деревом сидели за столом на складных стульях двое — мужчина и женщина — и пили бурбон со льдом. На вид тридцатилетние, одеты они были в пропылившиеся костюмы цвета хаки с длинными штанами и рукавами — для защиты от появляющихся по вечерам мух цеце. Мужчина, высокий и худощавый, отличался такой удивительной бледностью, что ему, казалось, даже жара нипочем. Женщина, загорелая и спокойная, в отличие от спутника вяло обмахивалась большим банановым листом и потряхивала гривой каштановых волос, перехваченной сзади обрывком шнурка. Их негромкая речь, прерываемая иногда смехом, почти тонула в звуках африканского буша; гомон мартышек, пронзительные крики турачей, бормотание амарантов — и все это смешивалось со звяканьем кастрюль и сковородок, доносящимся с кухни. В обычные вечерние звуки вплеталось далекое рыканье льва.

Под деревом сидели Алоиз Пендергаст и его супруга Хелен, с которой он прожил два года. Срок сафари подходил к концу; они охотились в угодьях Мусалангу на антилоп — бушбоков и дукеров — в соответствии с программой снижения поголовья животных, принятой правительством Замбии.

— Еще стаканчик? — предложил Пендергаст, берясь за кувшин.

— Еще? — со смешком переспросила супруга. — Алоиз, ты покушаешься на мою добродетель?

— И в мыслях не держал. Хотел скоротать ночь, обсуждая с тобой категорический императив Канта.

— Вот как раз об этом меня мама и предупреждала. Выходишь замуж за парня потому, что он неплохо стреляет, — а оказывается, что у него мозгов как у оцелота.

Пендергаст ухмыльнулся и отхлебнул бурбона.

— От африканской мяты в горле першит.

— Бедняжка Алоиз, соскучился по джулепу! Если возьмешься за работу в ФБР, которую предлагает Майк Декер, сможешь пить джулеп день и ночь.

Алоиз в задумчивости сделал еще один глоток и посмотрел на жену. Удивительно, как быстро она загорела.

— Я решил отказаться.

— Почему?

— Я пока не готов сидеть в Новом Орлеане со всеми вытекающими. Семейные проблемы, неприятные воспоминания… Хватите меня этих бед, правда?

— Наверное. Не знаю. Ты ведь почти не рассказываешь о себе, даже теперь.

— Я не гожусь для ФБР. Не люблю жить по правилам. Тем более твои «Врачи на крыльях» то и дело летают по всему миру. Значит, пока ты работаешь в «ВНК», совершенно не важно, где жить, — был бы поблизости международный аэропорт. «Двум нашим душам, слитым воедино, разрыв не страшен: не рвется золотая нить, хоть тянется до тонкости воздушной».[1]

— Раз привез меня в Африку, так не цитируй Джона Донна. Уж лучше Киплинг, что ли.

— «Каждая женщина знает все обо всем»,[2]— продекламировал супруг.

— Пожалуй, и от Киплинга меня избавь. Чем же ты занимался в детстве — зубрил Бартлетта?[3]

— Среди прочего.

Пендергаст поднял глаза.

Кто-то шел к ним по тропинке с западной стороны. Высокий африканец, местный житель, одетый в шорты и грязную футболку, с древней винтовкой на плече, опирался на рогатину. Подойдя к лагерю, он громко поздоровался на бемба, здешнем межнациональном языке; со стороны кухни его тоже кто-то приветствовал.

Африканец подошел к столу, за которым сидела чета Пендергастов. Супруги поднялись.

— Уму-нту у-мо уму-сума а-афика, — произнес Пендергаст приветствие и на африканский манер пожал теплую пыльную ладонь гостя. Тот протянул вперед посох; в нем торчала записка.

— Мне? — Пендергаст перешел на английский.

— От окружного комиссара.

Пендергаст бросил взгляд на жену и взял записку.

Уважаемый мистер Пендергаст!

Мне нужно срочно связаться с вами по рации, в лагере Нсефу случилась беда — очень серьезная.

Алистер Уокинг, окружной комиссар. Южная Луангва

P. S. Дружище, сами ведь знаете, что рацию надо держать включенной, где бы вы ни находились. Такая морока гонять к вам посыльных!

— Не нравится мне это, — заметила Хелен, смотревшая мужу через плечо. — Как понять «случилась беда»?

— Какой-нибудь турист подвергся домогательствам со стороны носорога.

— Не смешно… — Хелен, однако, хихикнула.

— Брачный сезон, сама знаешь.

Пендергаст сложил записку и сунул в нагрудный карман.

— Сильно подозреваю, что нашей охоте пришел конец.

Он направился к палатке, открыл коробку и начал собирать из погнутых частей антенну, которую отнес потом к дереву музаза и привязал к самой высокой ветке.

Спустился, установил на столе приемник, подсоединил к нему антенну и покрутил ручку, настраиваясь на нужную частоту. Передал позывные. Через секунду раздался сердитый голос окружного комиссара, скрипучий и пронзительный:

— Пендергаст, куда вы, черт побери, запропастились?

— Я в лагере, в верховьях Маквеле-Стрим.

— Вот проклятие. Я думал, вы возле Банта-роуд. Какого черта не держите рацию под рукой? Я уже несколько часов вас ищу.

— Можно узнать, что случилось?

— В лагере Нсефу лев загрыз туриста из Германии.

— Какой же кретин такое допустил?

— Да не виноват никто! Лев явился прямо в лагерь средь бела дня, прыгнул на туриста, который шел из столовой в свою палатку, и утащил бедолагу в буш.

— А потом что?

— Сами понимаете что! Жена в истерике, весь лагерь на ушах. Пришлось вызывать вертолет, эвакуировать клиентов. Обслуга — те, кто остался, — перепугана насмерть. Погиб известный в Германии фотограф… Такая беда для бизнеса!

— Льва-то выследили?

— У нас есть и охотники, и стволы, только за этим львом никто в буш не пошел — ни опытные стрелки, ни те, кто посмелее. Потому-то нам и нужны вы. Необходимо выследить этого гада, ну и… собрать останки бедняги немца, пока еще есть что хоронить.