Читать книгу - "Перекресток трех дорог - Татьяна Степанова"

Под железным потолком горела тусклая лампочка без абажура. В гараже пахло бензином и рвотой.

Полный рыхлый мужчина, давно разменявший пятый десяток, сидел в круге света от тусклой лампы. Его крепко-накрепко привязали к стулу, замотав руки и ноги скотчем.

Он находился в гараже – он это понял, когда с трудом открыл глаза, очнувшись от долгого обморока, вызванного ударом по голове сзади. Собственно сам момент удара он не помнил. Память сохранила лишь смутную картинку, как он подрулил к своему загородному дому и нажал на пульт ворот гаража. Но пульт отчего-то не сработал, и ему пришлось выйти из машины, чтобы открыть гараж вручную. Это последнее, что запечатлелось в его памяти – темнота летнего вечера, пряного и прекрасного после Великого Карантина, и свет фонаря.

Дальше – просто тьма.

И вот – сумрак, лампочка под железным потолком. Гараж.

Не его гараж. Он понял это сразу, как только огляделся, поворачивая голову, пульсирующую тупой болью.

– Я прошу у тебя прощения.

Голос хриплый, до крайности взволнованный. Почти истерический голос – мужской. Но в нем какие-то бабьи нервные ноты.

– Я умоляю тебя простить меня.

Примотанный скотчем к стулу мужчина не видел говорящего – тот стоял позади. Обхватил его за горло, насильно запрокидывая голову назад, рванул так, что чуть шею не сломал. И когда привязанный к стулу заорал от неожиданности, боли и страха, засунул ему в рот, чуть ли не в самое горло, пластиковую бутылку, наполненную водкой.

Может, и еще чем-то, кроме водки.

Привязанный к стулу едва не захлебнулся, забился, пытаясь повернуть голову и вытолкнуть изо рта горлышко бутылки. Его мучитель вроде как отпустил его. Но в следующую секунду пальцами зажал ему плотно нос, заставляя снова открыть рот широко, и водка лилась, обжигая гортань и пищевод.

Привязанного к стулу вырвало.

Но это помогло мало. Достаточное количество алкоголя попало ему в желудок. И он уже чувствовал, что пьян. Было и еще что-то не так с этой водкой… Кроме жара опьянения он ощущал пугающую скованность во всем теле. Перед глазами все плыло.

Какие странные звуки…

Кто-то скулит…

Словно жалобный плач…

Или это галлюцинация? Морок?

– Я прошу у тебя прощения, – снова повторил хриплый голос у него за спиной. – И ты должен, обязан меня простить.

Говоривший сделал шаг и вышел из тени. Обошел стул с привязанным к нему мужчиной и встал перед ним.

Он больше не скрывался.

Он позволил себя увидеть.

И это наполнило сердце привязанного леденящим страхом.

Хотя в облике его мучителя, его похитителя не было ничего инфернального, ужасного.

На первый взгляд – заурядный человек.

Самый обычный мужчина.

– Прости меня.

Он смотрел на свою жертву – прямо в глаза и произносил это нервно, но так искренне, так страстно, что… его жертва просто не могла не прислушаться к этому тону, к умоляющей интонации.

И взгляд…

– Ну, хочешь, на колени перед тобой встану?

Мучитель медленно и грузно опустился на колени перед привязанным к стулу. Перед напуганной, обреченной на муки и смерть жертвой.

– Вот, видишь? Я на коленях перед тобой. И умоляю о прощении. Думаешь, мне легко сейчас?

Пауза. Только хриплое прерывистое дыхание привязанного к стулу.

– По-твоему, я сумасшедший?! Отвечай!

– Я… я не знаю… нет…Что вам от меня надо?!!

– Мне от тебя надо все. – Мучитель смотрел на него почти жалобно. – И я бы никогда этого не сделал. Все это так дико… Я и сам это признаю. Дико… жутко… глупо… так глупо… Но я ничего не могу сделать, понимаешь? Я должен! Я обязан. Она так сказала…

– Кто она?

– Она… она не простит, если я отступлю сейчас или пойду на попятный. Она так сказала мне – либо ты… либо они. Ну конечно же они… конечно вы… ты… Не я же.

Привязанный к стулу смотрел на него. Он не понимал этого бреда. Все казалось ему страшным сном, кошмаром… Только вот…

В кошмарах не воняет собственной рвотой, испачкавшей дорогую рубашку, запятнавшей стильный галстук.

И эти звуки…

Скулеж… плач…

– Прости меня, мой друг, – сказал мучитель, который не был ему другом.

Он поднялся с колен. Достал из кармана куртки мобильный. Включил камеру на съемку. И поставил мобильный на полку гаража, чтобы у камеры был самый лучший ракурс.

Затем направился вглубь пустого просторного гаража – во мрак. И через минуту появился в круге света с плетеной корзинкой.

В корзинке – щенки. Маленькие, еще слепые. Два черных щенка, отнятых у приблудной прикормленной дворняжки, которую пришлось отравить крысиным ядом, потому что она – мать к своим новорожденным деткам никого не подпускала.

Привязанный к стулу видел, как его похититель достал обоих щенков из корзинки. Они скулили, пищали, сучили крохотными лапками, когда он держал их на весу, словно любуясь ими и показывая их своей жертве.

А потом он крепко, очень крепко начал сжимать кулаки, смыкая пальцы на шеях обоих щенков.