Читать книгу - "Я - Инквизитор - Александр Мазин"

– Мне проще,– усмехнулся Потмаков.– Я – монах. Оденусь по сану, и дело с концом. А ты тогда давай поезжай к себе, переоденься, а в полседьмого мы тебя заберем.

Уже месяц как Андрей не бывал на Блюхера. Запах нежилой, пыль на мебели, даже потолок вроде пониже стал.

Покопавшись в кассетах, Ласковин нашел старый альбом «Нау», врубил для улучшения атмосферы, затем достал из шкафа смокинг, рубашку, «бабочку» – забытые игрушки жены: для презентаций, для выходов парадных – «в люди», как говорила Мариночка. Странно, что и это с собой не увезла, когда съезжала.

Ласковин оделся. Поясок галстучный на дырочку укоротить пришлось: шея тоньше стала. Смешно.

Андрей поглядел на себя в зеркало… Что-то не так. Не сразу сообразил: голова. Оброс за три месяца. Это исправимо.

Ласковин взял телефон.

– Анжелика? Здравствуй, солнышко! Ласковин. Не трудно тебе подъехать, подстричь меня немножко? Нет, только подстричь! Этому твое «неподходящее время» не помешает, верно? Спасибо, солнышко! Бери такси и приезжай, жду. Ах, у тебя теперь машина? Поздравляю! Жду, солнышко!

Андрей положил трубку. Иногда, подумал, месячные как нельзя более кстати. Кто бы мог предположить?

Переодевшись по-домашнему, Андрей вернул смокинг в шкаф, посмотрел на часы: можно не торопиться. Позаниматься, что ли? Нет, настроение не то. Наташе позвонить? Набрал номер – никого. Вышла куда-то. Андрей ощутил разочарование. Надо чем-то заняться… Он взял с полки книжку, «Дураки вымирают» Пьюзо, открыл на середине и читал, пока не раздался звонок в дверь.

Анжелика смотрелась классно. И одежкой, и мордочкой. Не скажешь, что девушке уже за тридцатник. Впорхнула, защебетала, распылилась французским ароматом. Райская птичка. Когда-то они с Ласковиным неплохо повеселились. Даже в Болгарию вместе слетали, на золотой песочек.

Андрей принял плащ, длинный, из тонкой серой кожи.

– Не холодно? Ах да, ты же на машине!

Впрочем, Анжелика никогда не думала о функциональности одежды, только о том, как она в этой одежде смотрится.

– Руки замерзли, помоги сапожки снять!

– Ты же не в форме,– сказал Ласковин, поцеловав румяную щечку.

Присев, не без труда стащил с гостьи высоченные, с пятидюймовыми каблуками сапоги.

Похлопал по обтянутой черной сеточкой коленке:

– Люблю твои ножки, солнышко!

Он знал, как сделать даме приятно.

– А ты оброс,– запустив пальцы в шевелюру Ласковина, проворковала Ажелика.– Леший!

– Тапки надень… русалка! У меня месяц никто не убирал!

– Что так? Заболел? Или намек?

– Живу в другом месте.

– А-а-а… Смотри, Ласковин, не женись! Тебе не пойдет!

И пошла в комнату, поигрывая попкой. Несмотря на нимфоманский (и не беспочвенно) вид, мастером Анжелика была отличным. Через час прическе Ласковина позавидовал бы любой аристократ из довоенной Европы.

– Анжелика, ты гений! – признался Андрей.

– Тебя, Ласковин, только ленивый плохо подстричь может! – фыркнула та.– Волос подпружиненный, никакой фиксации не требуется, как будто куст стрижешь!

– Не прибедняйся! – улыбнулся Андрей.– Выпьешь?

– Я за рулем!

– Ну хоть кофе?

– Это давай. Поболтаем заодно.

Поболтаем – это безостановочный Анжеликин монолог. От собеседника требуется только головой кивать время от времени. По-своему удобно, но словоохотливость была не последней из причин, по которым несколько лет назад их регулярные встречи стали нерегулярными.

Выставить ее тоже было почти невозможно, хотя Ласковин и начал одеваться едва ли не за час до приезда отца Егория.

Анжелика с большим интересом наблюдала сначала за тем, как он разделся, потом – как облачился в выходное. И потребовала:

– Раздевайся!

– Что? – удивился Ласковин.

– Раздевайся, говорю! Ты в нем спал, что ли? Давай, давай! И утюг неси! Слушай, что мастер говорит!

Впрочем, когда в передней замурлыкал звонок, Ласковин, «отутюженный» и благоухающий, был в полной готовности.

– Тебе пошла бы сигара,– заметила Анжелика, окинув его критическим взглядом.

– Обойдусь! – ответил Андрей и пошел открывать. Сарычев, увидя его, восхищенно присвистнул.

– Моя работа! – гордо заявила Анжелика, возникая у Андрея из-за спины.

– Блеск! – галантно произнес Петя.– Карета ждет вас, сэр!

– С ума сошел! – возмутилась Анжелика, когда Ласковин попытался надеть на смокинг свой итальянский кожан.– Помнёшь! Так иди, не замерзнешь!

– Вас подвезти, леди? – спросил Сарычев, когда они спустились вниз. Анжелика сразила его наповал.

– В другой раз,– томно отозвалась бывшая ласковинская подружка и кивнула в сторону красного «пежо»,– я на колесах! А это вам, галантный мужчина!

И вложила в руку Сарычева свою визитку.

Петя покосился на Ласковина.

– Зеленый свет,– сказал Андрей.– Спасибо, солнышко!

Примерно через полчаса после указанного в приглашении времени (минус официальная часть) Сарычев подвез их к ограде Мраморного дворца. Прежде чем отец Егорий и Ласковин оказались внутри, их приглашения были проверены трижды. А когда они поднялись на второй этаж – в четвертый раз. Затем мускулистый парень в смокинге не хуже, чем у Ласковина, проводил их в большой зал, где уже набралось порядочно народа. Поскольку «официальную часть» они предусмотрительно пропустили, Ласковин так и не узнал, кто из город-

ских бонз, «широкожопых» – как именовал их «черный пояс», а ныне коммерсант Шиляй – затеял здесь светскую тусовку с выпивкой и закусками.

Отца Егория тут же подхватило «боковым» течением и унесло в пучину «новообращенных» христианок, на чьи бриллиантовые «оклады» можно было отреставрировать средних размеров собор. Ласковин устоял. Не то чтобы он никого не заинтересовал, но холодное лицо в сочетании с приемом «железная бочка» (представьте, что перед вами с грохотом и лязгом катится эта самая железная бочка, пусть это отразится в вашем взгляде – и толпа впереди сразу поредеет) обеспечило Андрею необходимое для наблюдения одиночество.

Ласковин никого здесь не знал, и никто не знал его. Но чувствовал Андрей себя уверенно. Если не страдаешь коликами и импотенцией, хорошо одет, приятно пахнешь и не обременен ревнивой женой, респектабельность и светский блеск возникают сами собой.

Ласковин снял с возникшего рядом подноса бокал с ложкой коньяка (в подметки не годится тому, каким вчера угощал Абрек!) и не спеша двинулся между гостей. Чуть быстрее естественного течения.

Нелегко отыскать в такой толпе человека, если ты и видел его лишь раз с расстояния двадцать метров. Если ты даже не знаешь, здесь ли он. Ласковин не знал.