Читать книгу - "Операция «Антитеррор» - Сергей Самаров"

По жестам майор понял, что Хохлов спрашивает про телефон. Он достал трубку и протянул подчиненному. Тот глянул, отбросил крышку и отключил звонок. Вернул ее майору с осуждающим взглядом. Асафьев вину понял и кивнул покорно и согласно. Тонкая телефонная трель в вечерней тишине разносится далеко и свободно могла бы выдать всю группу и подставить под «стволы» оставшихся в лагере боевиков.

Капитан долго стоял, прислушиваясь. Казалось, что лагерь вымер. Только через десяток минут он жестами показал что-то ближним бойцам, жесты повторились по всей шеренге. Асафьев такого языка не понимал и старался увидеть, что делают другие, желая повторить. А работать начали только фланговые пары в шеренге. Без звука они оказались у забора. Один садится другому на плечи и, став ростом выше бетонной плиты, производит осмотр внутренней территории. Опять сообщение из жестов передалось по шеренге. Теперь в обратном порядке. Хохлов машет рукой – дает направление. И вся группа сдвигается вдоль забора метров на тридцать, почти до угла. И снова повторяется все, что было только что. На сей раз осмотр разведчиков удовлетворил. К Хохлову в обратном порядке дошли уже другие жесты. И новое направление – жест от него. Начали перебираться через забор справа по одному. Не прыгая, чтобы не загремело оружие, а используя плечи товарищей. Дошла очередь и до Асафьева. Ему помог перебраться в лагерь сам капитан. Он же и оказался внизу почти следом.

А первые уже вышли в обхват, двигались широким полукругом, постоянно загибая правый фланг круче, обходя сзади последний из корпусов. И тогда заметили в окне следующего корпуса свет.

Опять непонятная пантомима. Ведуший бесшумно возвратился к капитану. Что-то шепнул на ухо. Вперед выдвигаются двое новых, достают инструменты. Ставится присоска на стекло заднего окна корпуса. Алмазный циркуль вырисовывает свой круг. Второй круг – на внутреннее стекло – меньше диаметром. Но и он вытаскивается без звука. Рука протягивается внутрь и открывает шпингалет. Теперь два отверстия для верхнего шпингалета. Этот поддается с трудом, словно молотком кто-то забивал. Окно открыто. Капитан показывает три пальца. Три бойца запрыгивают на подоконник с места, не опираясь ни на что руками, занятыми оружием. Асафьев только удивляется слаженности и быстроте действий, а главное – бесшумности. Единственный звук, который донесся до него, – щелкнули опускаемые предохранители автоматов. Окно сразу же закрывается, чтобы сквозняк и холод не выдали факт проникновения.

Еще два человека обходят корпус вдоль противоположной стены, чтобы не попасть в полосу света от окна. Асафьев понимает – они страхуют у выхода.

Капитан с майором замерли у стекла, только-только выглядывая из-за рамы. Их освещает луна, и из темноты кому-то можно легко различить головы, если они не будут прятаться.

Вот вспыхнула полоса света. Трое ушедших в корпус распахнули дверь и ворвались в комнату. Не прошло минуты, и один выступил на светлое место. Подал знак. Опять распахивается окно, и майор с капитаном первыми проникают внутрь. За ними следует только один человек, остальные страхуют с улицы.

– Мы просто строители... – на подходе уже слышится плаксивый голос. – Мы не боевики. Они уехали куда-то, мы остались работать.

Задержанных трое. Один лежит с перебинтованной лодыжкой. Но руки, как и у других, в наручниках. Двое сидят на полу. Один вытирает с разбитых губ кровь и готов заплакать. Именно он говорит.

– Кто еще в лагере? – спрашивает Хохлов.

– Еще двое наших и трое ихних остались. Один раненый. Он не встает.

– Где одноногий? – Капитан раскладывает план лагеря на столе.

Парни поднимают глаза одновременно. Они поняли наконец, что это не случайная облава.

Тыкают пальцами в план. Показывают корпус.

– Остальные двое где?

Показывают.

– Они по отдельности сидят?

– Мы не знаем.

Капитан жестко хватается за забинтованную ногу.

– Повторить вопрос?

Парень бледнеет и не ждет наступления боли.

– Вместе... У одноногого Мусы. А раненый Али у себя. Спит. Он все время спит...

Боец открывает стенной шкаф. Выбрасывает с полки одеяла. Достает рожок от автомата. С другой полки сам автомат.

– А еще говорите, что не боевики. Автомат вместо топора используете?

– Нас заставляли ночью территорию охранять.

С третьей полки из-под одежды появляется на свет кисет. Боец раскрывает, нюхает.

– Наркота...

– Приехали, ребята. Вам из одного лагеря прямая дорога в другой. Будьте готовы...

– Надо отвечать – всегда готовы... – зло шутит Асафьев. – Как юные пионеры.

– Всегда готовы... – к его удивлению, повторяют чеченцы нестройным хором.

Это, конечно, не боевики. Боевики себя больше уважают. И тем не менее придется оставлять около них часового. Капитан отдает команду привычным жестом.

Из корпуса они выходят так же, как и пришли, через окно. Это не пустая предосторожность. Перед крыльцом горит лампочка. Лучше вообще избегать освещенных мест и пробираться задами корпусов. Так они и сделали. Опять без проблем повязали двух строителей и оставили возле них часового. И тут поступил сигнал.

Капитан вихрем метнулся к окну, жестом остановив Асафьева. Но не выпрыгнул, как раньше. У окна боец. Опять глухонемая азбука. Хохлов кивнул и показал пальцем на комнату, где жили строители. И вернулся к майору. Посмеивается и говорит шипящим шепотом:

– Из соседнего корпуса вышел один человек. Решил до туалета прогуляться. Сейчас его возьмут и без штанов притащат сюда. Это, судя по всему, единственный, кто может самостоятельно передвигаться. Остались раненый Али и одноногий Муса. Али сейчас блокируют. Двое пошли. К одноногому пойдем сами.

Через две минуты в окно запрыгивают двое. Еще двое подают им живой груз через подоконник.

Капитан стоит в полосе света. Он машет рукой.

– Могли бы дать ему хоть штаны надеть...

– Некогда было. Не мы же одевать его будем. Дверь открыли, он там сидит, глаза от натуги лопаются, прикладом в лоб ему, наручники на место, и сюда... – оправдываются бойцы и посмеиваются.

Халила бросают на пол. От этого дополнительного удара он приходит в себя. Пытается поднять руки к лицу и тогда только понимает, что он в наручниках. Открывает глаза, садится. Замечает, что штаны его спущены ниже колен, и сильно, как девица, краснеет. Руки скованы «браслетами», парню неудобно, но он упорно натягивает на себя штаны. И ничего не спрашивает. Асафьев наблюдает эту картину со смехом. И приподнимает чеченца за шиворот, помогает этим.

– Готово? – спрашивает Хохлов. – Молодец. Теперь можно и в театр идти. Галстук-бабочку забыл, да это в следующий раз. Чем Муса занимается?

Халил поднимает глаза. Взгляд его спокоен и даже насмешлив. По взгляду видно, что это настоящий боевик-диверсант и такого не взять на испуг.