Читать книгу - "Особо секретное оружие - Сергей Самаров"

Именно, реприза коверного! Коверного, клоуна, все зрители должны считать смешным неумехой, а он обязан уметь делать самые сложные трюки не хуже акробата или жонглера. Он обязан уметь делать то, чего от него не ожидают. И только тогда получает аплодисменты...

Но на беспокойство коверного никто не реагирует. С ним не считают нужным объясняться...

– Ребята...

Вот так... Теперь беспокойство выглядит вполне естественно... Откровенно слышатся эти нотки в голосе... Так он легко их убедит, они не умные...

Виктор Егорович тянется, берется за гибкую ленту пластиковой ручки, прикрепленной к потолку, и пытается приподняться. Рука подрагивает и от «неважного самочувствия», и от «страха». Тут же следует удар в лоб – без замаха. Даже и не удар, а только весомая отмашка кулаком, заставляющая его сесть на место. Кулак тяжеловатый, хотя и медленный, не приспособленный для боя. Алданов садится послушно. Армия приучила его к дисциплине. Но не забывает приложить правую руку к левому боку. Так они поймут правильно, потому что большинство людей считает, что сердце у человека находится в левой стороне груди, тогда как оно находится почти по центру – уж это-то Виктор Егорович хорошо знает. Просто в левой стороне оно лучше прослушивается...

– Осторожнее, не убей этого «кабысдоха»... – с переднего сиденья, сурово усмехнувшись, говорит командир. – От дохляка нам хрен ли проку будет...

– Ребята... – Чуть-чуть укоризны тоже следует поддать.

Значит, он очень нужен, в чем вообще-то Виктор Егорович и не сомневается, и обязательно живым... Это уже легче... Первоначальная информация получена, она дает толчок к моделированию дальнейшей ситуации и подтверждает, что скоро настанет время на получение остальных, желательно наиболее полных данных.

Не перестараться бы сразу, успеть информацию добыть...

Знает Виктор Егорович за собой беду такую же, как за двумя остальными. Невозможность вовремя остановиться! А остановиться бывает необходимо. Только момент торможения остается за пределами самоконтроля. Самоконтроль во «включенном» состоянии невозможен.

– Ребята... Чего хотите-то?.. – звучит естественный для ситуации вопрос. Не спросить так – то же самое, что не испугаться. Тоже, значит, подозрения вызвать. А голос получился хорош... Ничего не скажешь... Чуть не с плачем!

– Приедем в больницу, там тебе все и объясним... Будешь надоедать – в «смирительную рубашку» запеленаем... – острит тупой водитель и сам смеется.

Машина на скорости проезжает Кольцевую дорогу и спешит куда-то дальше, за город по шоссе, а скоро и вообще сворачивает на деревенский, потрескавшийся от жаркого лета проселок...

* * *

Подмосковный поселок встречает отнюдь не прохладой. И здесь жара висит над округой, хотя и не такая угнетающая, как в Москве, не такая автомобильно-выхлопная, не такая дымная, значительно менее цивилизованная, а потому более пригодная для нормальной, без головной боли, жизни. Тем не менее она даже в машине чувствуется, потому что металл кузова перегрелся в движении и передает жар в салон. Теперь уже машина едет не так быстро, как вначале. Дорога обыкновенная – русская. На такой не разгонишься.

Улица уродлива. Развалившиеся, давненько не видавшие хозяйского глаза домишки соседствуют с безобразной коттеджной архитектурой. Каждый коттедж с башенками характеризует отсутствие вкуса у владельца, но это же сообщает о наличии средств к существованию. Два этажа – минимум... Без средств такое не построишь...

Конец улицы... Большой дом с каменным забором – одноэтажный и деревянный, под шиферной, а не под черепичной крышей, один из немногих сохранившихся в поселке старых домов. Дощатая обшивка стен темна, но сделан, видимо, добротно. Только забор вокруг двора новый, предполагающий в скором будущем строительство и здесь.

Останавливаются против ворот. Открывают дверцу салона. Выходит только тот, у которого кулак чешется. Но Виктор Егорович смотрит не на кулак – кулак предмет слишком малохарактерный, хотя в виде аргумента выглядит убедительным, – он смотрит на обувь. Запомнил еще тогда, когда этот парень за кустами сирени прятался так глупо. Глупостью он себя еще тогда приговорил... А кулаком поставил на свой приговор окончательную персональную печать – «помилованию не подлежит»... Ну что же, против обстоятельств бороться должен уметь каждый мужчина, невзирая на возраст. Они борются со своими обстоятельствами. Алданов будет бороться со своими... А кто как научился с ними бороться – это личная проблема каждого. Или же – беда каждого, если проблема становится бедою... Тем более философы поговаривают, что люди сами склонны создавать себе соответствующие обстоятельства, адекватные внутреннему состоянию... Вот они и создали для себя, думая, что создают для него. Ситуацию-перевертыш... Такие часто в жизни случаются.

Но все же – ради чего они так стараются?..

Виктор Егорович снова берется за потолочную ручку-ленту, декларируя желание выйти. Действия очень неуверенны: рука естественно дрожит, и пальцы не могут сразу ухватиться за ручку, соскальзывают. Прекрасно! А говорили еще, что из Алданова актер плохой... Когда-то в самом начале так говорили и учили его актерскому ремеслу... Чему-то научили... И жизнь потом заставила его быть хорошим актером. Он даже удовлетворение от этой игры чувствует.

– Сидеть! – рявкает командир, словно собаке дает команду.

Суровый голос, собаки такому всегда подчиняются, как и некоторые люди...

Алданов вздрагивает почти естественно и садится... Как собака...

Но и собаки бывают разных пород... Есть такие, что в бой рвутся с каждым встречным, не просчитывая последствия. Есть такие, что схватки благополучно избегают. Есть брехливые пустоголоски, которые только тявканьем пугают, а в действительности всех боятся. А есть и мудрые псы, дающие более крупному противнику порезвиться, почувствовать свою силу, а потом, выбрав момент, доказывающие, что существует сила еще более мощная, которую внешне и предположить трудно. Эти бьют только один раз – и наверняка, не оставляя противнику шанса...

* * *

Картинкой воспоминаний вдруг мелькает лицо инструктора. Инструктор держит перед собой руку – раскрытую ладонь. Смотрит на нее.

– Бить только на счет «Раз!»... И верить, что этим ударом вы страну, себя, собственную мать, жену, детей, весь мир, планету, всех – спасаете... У вас только один шанс. И он в единственном ударе... Верить должны... Верить... Вера – это главное...