Читать книгу - "Бомба из прошлого - Джеральд Сеймур"

Он заметил — звонить в дом стали намного чаще, чем раньше.

В тот день, после полудня, привезли цветы. Огромный букет едва поместился у него в руках. Часом позже к дому подкатил другой фургон — для миссис Гольдман доставили платье из магазина на Хай-стрит, которому она покровительствовала. Оба фургона подъезжали едва ли не вплотную к главной двери, так что Кэррику пришлось сначала выглядывать в «глазок», а уже потом открывать дверь и расписываться в получении.

Наверху активность заметно повысилась, что нашло отражение и в изменении модели передвижений самого Иосифа Гольдмана.

Перемену в настроении и частоте звонков Кэррик почувствовал, когда поднялся по передним ступенькам, — комнаты, где семья жила, завтракала и обедала, смотрела телевизор и проживала свою жизнь, находились на втором этаже, а спальни на третьем. Еще выше, в тесных мансардных помещениях, куда попасть можно было только по узкой задней лестнице, спали русские телохранители и экономка.

Прямого запрета не было, но Кэррику дали понять, что без приглашения или сопровождения ему наверху делать нечего. На этот раз он поднялся наверх дважды, сначала с букетом, потом с коробкой, но оба раза в сопровождении Ирэн.

Все в доме как будто куда-то спешили. Причина этой спешки оставалась для него загадкой. Проблема Джонни Кэррика заключалась в том, что ему приходилось вести двойную жизнь — выполнять работу шофера, не навлекая на себя подозрений, и собирать информацию, не забывая об осторожности и постоянно пребывая начеку. Теперь в доме что-то изменилось, другой стала сама атмосфера.

Стоя с букетом цветов за спиной экономки, наблюдая одним глазом за хозяйкой, которая, вскрикнув от восторга, торопливо вскрыла конверт и вслух читала выражение благодарности за щедрый взнос в Благотворительный фонд помощи детям Чернобыля, Кэррик другим глазом увидел за приоткрытой дверью Виктора, разговаривавшего по мобильному телефону. Рядом с ним нетерпеливо переминался с ноги на ногу Иосиф Гольдман, которому приходилось одновременно слушать и жену, и телохранителя. Кэррик спускался вниз, когда зазвонили два телефона. Поднявшись через час по той же лестнице, он услышал за той же дверью приглушенные голоса Виктора и Иосифа Гольдмана. Хозяйка, развернув и приложив к себе платье для коктейля, прошлась по комнате. В какой-то момент взгляды их встретились, ее глаза озорно блеснули, и Кэррик, отреагировав так, как того и требовала ситуация, прошептал одними губами:

— Прекрасно, мэм, вам очень идет.

Расчет, конечно, строился на том, что присутствие в доме Иосифа Гольдмана опытного полицейского, сумевшего благодаря таланту и выдержке за короткий срок достичь первого уровня в таком закрытом учреждении, как 10-й директорат, поможет раскрыть все секреты русского мафиози.

Сам Кэррик надеялся, что постепенно, по мере того как семья и телохранители будут привыкать к нему, он станет в доме если не своим, то хотя бы не чужим. Надежды не оправдались. В результате даже теперь, по прошествии нескольких недель, о жизни и незаконной деятельности Иосифа Гольдмана он знал почти столько же, сколько и в тот день, когда Кэти вручила ему для ознакомления досье, а Джордж, его куратор, ввел в курс дела, и Роб, его связник, провел подробный инструктаж о действиях в условиях критической ситуации. Его общение в доме ограничивалось узким кругом из миссис Гольдман и детей. Экономка Ирэн то ли не знала английского, то ли не считала необходимым пользоваться им. Рабочую комнату, располагавшуюся рядом с кухней, он делил с Григорием, молчуном, который либо спал в кресле, либо курил, либо смотрел футбол по одному из спутниковых каналов. Что касается Саймона Роулингса, имевшего прямой доступ к Боссу, то бывший сержант склонностью к пустому трепу не отличался.

Разговоры с Роулингсом, когда они оставались вдвоем, не выходили за рамки полузабытых тем: командировка в Северную Ирландию, патрулирование границы, вторжение в Косово, бои в Южном Ираке. Все, что представляло интерес для Кэррика, старательно обходилось. Подозрительных взглядов охранников он на себе не ловил, но они, похоже, жили по твердо установленным правилам полной секретности и молчания. Откровенно говоря, никаких доказательств преступной деятельности, которые можно было бы предъявить в суде, Кэррик так и не собрал.