Читать книгу - "Последняя Пасха императора - Александр Бушков"

– Парнишку жалко, – заметил Смолин, когда впроцессе обозначилась некоторая заминка. – Вы уж скажите по секрету, какиеперспективы? Ведь глупость совершеннейшая, если подумать…

– Перспективы… – Кияшко Н. В. покривилась, будтолимона щедро откусила. – У меня и так дел невпроворот, а тут ещеподсовывают такое… – спохватившись, она приняла официальный вид: –Прочитайте и напишите вот здесь: «Мною прочитано и с моих слов записано верно»…Если у вас есть замечания…

– Да нет, – проворчал Смолин, – всеправильно… Где, здесь?

– И внизу каждой страницы поставьте… ну, как букву«зет».

– Интересно… – сказал Смолин, притворяясь, будторисует эти «буквы зю» впервые в жизни.

…Покидать здание, будучи отправлен восвояси, он не торопился– срочных неотложных дел не было, все только что происшедшее следовало обдуматьв темпе вальса. Он стоял у выходившего на широкий двор окна, хмуро наблюдая,как здоровенные ребята с резиновыми аргументами на поясе выгружают без особыхцеремоний из старенького «лунохода» табунок щупленьких субъектовсреднеазиатского вида: ага, опять, надо полагать, незаконных мигрантовналовили…

Итак… Судя по первым впечатлениям, дознаватель Кияшко Н. В.и впрямь является той, за кого себя выдает: то есть до предела замотанной,усталой бабой, вынужденной ежедневно перелопачивать чертову уйму казенныхбумаг, значительная часть коих яйца выеденного не стоит, потому что посвященапустякам, формализму. Девятый вал канцеляриста, какого в любой системе вышекрыши…

Конечно, все это теоретически может оказаться хитрейшейигрой, а Кияшко Н.В. – великолепной актрисой, блестяще изобразившей замотаннуюжизнью и ненужной работой простую русскую бабу. С ментами нужно держать уховостро и не вестись на то, как они выглядят …

Вот только у Смолина был достаточно богатый опыт общения совсевозможными операми-кумовьями – достаточный, чтобы полагаться на чутье,интуицию, нюх. Все вышеперечисленное как раз прямо-таки кричало, что верныименно первые впечатления. Что с дознавателем все обстоит именно так, как онсейчас думает: дело это она воспринимает исключительно в качестве досаднойобузы, прекрасно осознавая его ничтожность и тягомотные перспективы.Премиальных ни рубля не получит, а вот времени и сил на пустяшные бумаги убьетмассу…

Зачем, скажите на милость, подсовывать сейчас Смолинувеликолепную актрису и вести тонкую игру? Ради заполнения того убогогопротокола, который он только что подписал, украсив внизу каждую страницу буквой«зю»? Не стоит овчинка выделки, ей-же-ей…

Одним словом, оставляя все же некоторый малый процент навозможные неожиданности, следует признать, что дела обстоят следующим образом:коварных подходцев пока что нет, тонкой игры нет, Смолина выдернули, чтобыподписать рядовую, формальную бумагу. Ну, а когда до этой тетки доберется вскором времени разъяренный утратой «японца» Сидорыч… В общем, ещепобарахтаемся…

– Господин Смолин! – прервал его размышленияхрипловатый женский голос.

Смолин остановился и без излишней поспешности поднял голову.Дорогу к машине ему преграждала целая компания: некто, судя по доступнойобозрению части туловища, безусловно мужского пола, нацелился на Смолинаобъективом здоровенной видеокамеры, второй торчал на подхвате с охапкойкаких-то кабелей, а дамочка, стоя меж обоими упомянутыми, тыкала микрофономчуть ли не в смолинский нос и возбужденно тараторила, словно опасалась, что онвсе же немыслимым кенгурячьим прыжком их перепрыгнет и бросится наутек:

– Шестнадцатый канал, передача «Городские сенсации»!Господин Смолин, вы не откажетесь прокомментировать последние события?

Смолин остановился, приосанился и, от всей души надеясь, чтоего улыбка имеет несомненное сходство с голливудской, начал, глядя старательнов объектив:

– Охотно. Последние события, на мой непросвещенныйвзгляд, демонстрируют, что президентские выборы в США будут чертовскиинтересными и непредсказуемыми…

Телевизионная дамочка прямо-таки шарахнулась, отведямикрофон в сторону так резко, словно Смолин собирался откусить половину. Смолинтаращился на нее невинно и благожелательно, с обаятельнейшей улыбкой.

Ящик он периодически смотрел, конечно – и об этой персонеимел некоторое представление, цензурными словами никак не описуемое. Это и былазвезда шестнадцатого Нателла Чучина по прозвищу Чуча, известная фантастическойтупостью и проистекавшим отсюда невежеством решительно во всем. Беда только,что она тем не менее с поразительной назойливостью маячила на экране, какворона над помойкой, с невероятным апломбом выдавая в эфир такие перлы, чтоимевшие однажды неосторожность согласиться на интервью потом от нее бегали какчерт от ладана. Примечательное было создание: рост метр с шиньоном, курносаявечно обиженная физиономия страдающего поносом мопса, похмельные мешки подглазами даже в трезвый период. Соплей перешибешь – но вреда и вони от нее…

Смолин моментально подобрался, словно шлепал на лыжах позаросшему летней травкой минному полю. Ухо следовало держать востро и базарфильтровать с величайшим тщанием – иначе Чуча, ухватившись за случайнуюобмолвку, такую интерпретацию выдаст в эфир, так расцветит собственнымиидиотскими комментариями, что света белого не взвидишь. Сам он до сих пор с нейне сталкивался, но телевизора-то насмотрелся…

– Ну что вы шутите, – обиженным тоном протянуларепортерша, вновь тыча микрофоном ему в нос. – Я имею в виду последниесобытия вокруг вашего магазина.

– Это какие? – с безмятежным видом осведомилсяСмолин, продолжая улыбаться будущим зрителям, словно два Ричарда Гира иполдюжины Ди Каприо.

– Ну у вас же в магазине торговали оружием…

– Впервые слышу, – изумился Смолин. – В моеммагазине отроду оружием не торговали.

– То есть как? У вас же был обыск?

– Следственное мероприятие под названием «обыск» еще неявляется следствием торговли оружием, – охотно разъяснил Смолин скучнейшимтоном бывшего лектора по марксизму-ленинизму, выступающего перед пенсионерами вЖЭКе.

Он с нескрываемой радостью отметил, что Чуча оказалась моментальносбитой с панталыку и нить разговора на какое-то время потеряла. Впрочем,благодаря большому опыту она оклемалась почти сразу же, напористо, прокуреннозахрипела:

– Вы же не будете отрицать, что вашего продавцаарестовали за торговлю оружием?

– Это вас кто-то обманул, – светски улыбаясь,поведал Смолин. – Никто моего продавца и не думал арестовывать, он насвободе пребывает, совершенно как мы с вами…

– Но он торговал оружием?

– Каким? – ласково, благожелательно спросилСмолин. – Уточните, пожалуйста. Оружие бывает огнестрельное и холодное,газовое и травматическое, спортивное, боевое и гражданское, составляющеепринадлежность национального костюма. Есть еще категория предметов, оружием сточки зрения закона не являющаяся, но становящаяся таковым исключительно послетого, как с помощью этих предметов было совершено деяние, подпадающее подкатегорию уголовного преступления…