Читать книгу - "Кровавый путь - Максим Гарин"

– Ты удовлетворен?

– Нет, я должен его видеть.

– Ты видел его.

– Вы могли показать мне запись.

– Зачем?

– Чтобы обмануть?

– Все равно ты здесь ничего не решаешь.

И тут Богуславский пошел ва-банк. Он сообразил, что Учитель ни черта не смыслит в микробиологии и может поверить в любой бред, который он сейчас скажет.

– Петраков обманывает вас.

Да, Богуславский не ошибся. Непроницаемое до этого лицо Учителя исказила судорога. Раскосые глаза сделались почти круглыми.

– Ты лжешь!

– Он не сможет сам довести эксперимент до конца.

– Не верю.

– Доказательства? Пожалуйста. Штамм будет получен в срок, но этого еще мало. Нужно получить жизнеспособную колонию, которая не погибнет, очутившись после лабораторных теплиц в неблагоприятных природных условиях.

– Ты знаешь, как это сделать?

– Да. А вот Петраков не способен на это.

Учитель сидел, задумавшись, отполированные камешки мелькали в его пальцах быстрее и быстрее.

– Хорошо, – шлепая полными влажными губами, проговорил Учитель, – я разрешу тебе увидеться с внуком, чтобы ты убедился, что его жизни ничто не угрожает и он находится здесь абсолютно добровольно. Но смотри, если задумал плохое, поплатишься не ты, поплатится он.

– Я согласен, – ответил Богуславский, – когда я могу его увидеть?

– Хоть сейчас. Я устрою встречу.

И так, как всегда делал знаки людям, слепо верящим в него, Учитель махнул рукой, показывая, чтобы Богуславский вышел. Затем, когда он остался один, то подался вперед и пристально посмотрел на девушку, сидевшую на тумбочке рядом с Романом.

– Ты счастлив, – пробормотал главарь сектантов, – но счастье твое будет недолгим. Счастье – это грех, непозволительная роскошь на земле. Никто не имеет на него права.

Богуславского тем временем сопровождали двое охранников в белых балахонах. Они вели его, как водят заключенных. Андрей Петрович шел по улицам сектантской деревни, с ужасом глядя на тот размах, с которым здесь поставлено дело.

Небольшие свежесрубленные избы тянулись вереницей до самого леса, каркас каменного храма замыкал перспективу улицы. Неподалеку от него, отгороженные от леса колючей проволокой, распластались два невысоких барака, крытые шифером.

Время было обеденное и работы временно прекрашены. Богуславский смотрел на идиллию, царившую в сектантской деревне, и с ужасом думал о том, что никто из находящихся здесь людей не подозревает об истинной цели всего творившегося.

Немного было людей, знавших правду и Богуславский являлся одним из немногих, кто собственным умом дошел до истины. ,.

Теперь, после короткого разговора с главарем секты, он уже не сомневался в том, что оказался прав. Главарь – сумасшедший, но не в общепринятом понимании этого слова, он сумасшедший в том, что вообразил себя способным управлять миром. Да, он, Богуславский, сделал все, что мог, чтобы затормозить работы по выведению жизнеспособного штамма. Он постарался, чтобы вирус был максимально неустойчив, чтобы, оказавшись в природных условиях, в последующих поколениях мутировал в безопасную сторону. Но с ним работали профессионалы и обмануть их было трудно – особенно Петракова, знавшего суть разработки. Теперь академик где-то был даже рад, что Роман оказался именно здесь, был рад тому, что его самого насильно привезли в секретную лабораторию, потому что иначе бы он никогда не узнал о зле, творившемся здесь.

«Это мой крест, – думал Богуславский, – я должен донести его до конца. Я сотворил этот смертоносный вирус и я же должен искупить своей грех, помочь его уничтожить, уничтожить навсегда. Главарю удалось зомбировать своим учением сотни людей, и сейчас они готовы безропотно выполнить его волю, веря в спасение. Он заставит их разнести вирус по стране… Конец света близок, если я не смогу этому помешать.»

Размышления Богуславского прервал один из охранников:

– Подождите здесь, мы приведем вашего внука.

Несмотря на сказанное, оба охранника остались стоять на месте. Один из них вынул рацию и стал негромко с кем-то переговариваться. Через пару минут Богуславский увидел, что дверь, ведущая из барака на крыльцо, открылась и в ней показался Роман, на удивление спокойный.

Богуславский следил за тем, как внук огляделся. Он понял, того не предупредили, с кем именно ему придется увидеться. Парень сделал несколько шагов, а затем заметил деда. Остолбенел, бросился к нему.

Не добежал он совсем немного – охранник остановил его и быстро обыскал.

– Никаких разговоров о проекте! – шепотом предупредил Богуславского второй охранник и только после этого деда и внука предоставили самим себе.

– Откуда? Как? – только и нашелся что сказать Роман, болезненно сощурив глаза. – Я хотел позвонить тебе уже отсюда, но…

– Я знаю, у тебя нет возможности позвонить.

– Как ты приехал? Откуда узнал? Как тебя пустили сюда?

– Это неважно. Главное, что ты жив-здоров, в этом я и хотел убедиться.

Косясь на охранников, Богуславский нес полную околесицу, лишь бы притупить их бдительность:

– Мне сообщили где ты, я приехал и теперь спокоен. Тут хорошие люди…

Роман часто-часто моргал, слезы наворачивались ему на глаза.

– Я так виноват! Должен был все рассказать тебе, но думал…

– Не надо оправдываться. Ты поступил правильно. У каждого своя дорога к Богу. Дай-ка, я тебя покрепче обниму.

Внук подошел к деду, Богуславский обнял его и незаметно втолкнул в ладонь несколько раз сложенную бумагу, в которой изложил все свои опасения насчет безумного проекта. Богуславский писал разборчиво, мелким почерком, просил внука постараться как можно скорее вырваться отсюда, а если не удастся, то отыскать надежного человека, который смог бы добраться до ближайшего населенного пункта и сообщить властям об истинном положении вещей. Сообщить о том, что безумный главарь секты готов погубить целую страну.

Роман лишь только ощутил в руке плотно сложенную бумагу, инстинктивно сжал кулак и посмотрел деду в глаза.

– Прочти и сделай все, как я прошу, – почти не шевеля губами, прошептал академик и тут же, громко, для охранников, добавил:

– Ты возмужал здесь, стал более крепким. Благословляю тебя, – и он перекрестил внука.

После чего отстранился и медленно пошел по деревенской улице.

Роман хотел было броситься за ним, но, испугавшись, что охранники могут заподозрить неладное и найдут бумагу, остановился. Он стоял до тех пор, пока дед не скрылся за поворотом.

«Где бы прочесть, чтобы никто не видел?» – бумага жгла ему руку.

Раньше ему казалось, что здесь много укромных мест, но теперь он не отваживался открыто сесть и прочитать бумагу деда, ему казалось, за ним следят. В общем-то, так и было. И тут его осенила догадка. Он быстро пошел по улице к небольшой избе, в которой располагалась библиотека с духовной литературой, состоявшей почти сплошь из тонких брошюрок, в которых излагалась суть учения. Обычно здесь было немало народу, но это по вечерам, а днем Роман застал в избе лишь пожилого библиотекаря, слишком старого, для того, чтобы использовать его на строительных работах, и двух сектантов, устроившихся рядом перед стопкой красочных религиозных журналов.