Читать книгу - "Крутые парни - Стивен Хантер"

— Посмотрите, какая великолепная солнечная комната, — говорила между тем хозяйка. — Холлоуэи использовали ее как семейную.

Бад оглядел маленькую веранду, пропахшую плесенью. Да, света здесь было больше, чем в погребе.

— Кто жил здесь? — вдруг поинтересовался он.

— Сержант Холлоуэй с семьей. Его перевели в Германию, и Роуз с детишками поехали с ним, хотя я думаю, что он не очень был рад этому обстоятельству.

— Но это же хорошо, что дети побывают за границей, — проговорил Бад. — Мои вот ни разу не были.

А сам в это время думал: «Вот жилье еще одного сержанта. Служака, дубина стоеросовая, отдает всего себя армии, а живет так себе, не скажешь, что хорошо».

Он огляделся, пытаясь представить себе того, другого сержанта.

— Он случайно не артиллерист, мэм? — спросил он, пытаясь выяснить о сержанте мелкие подробности.

— Нет, он служил в военной полиции, хотя и в артиллерийском батальоне. Ну вот, а весь батальон взяли и отправили в Германию.

Бад кивнул, еще раз огляделся. Еще один коп! Женщины поднялись на второй этаж. Пока они были там, Бад сунул свой нос на кухню. Маленькое помещение, стеньг оклеены желтыми в цветочек обоями. Вся обстановка казалась поцарапанной и грязновато-липкой. Линолеум вытерт, особенно в том месте, где стоял кухонный стол. На стене висела доска, буквально изрешеченная мелкими отверстиями. На эту доску, вероятно, вешали всякие важные для семьи бумажки. У него на кухне была точно такая же.

Он сидел на кухне, воображая себе крики детей, суетящуюся на кухне жену, которая из небогатого набора продуктов пытается соорудить что-нибудь более или менее приличное. Кстати, а где сейчас находится сам сержант? Ну, с ним все ясно, он лежит в гостиной и смотрит по телевизору футбол. Как часто эта драма разыгрывалась в его собственном доме. Джен то и дело выходила с кухни и кричала: «Мальчики, успокойтесь, папочка смотрит футбол!» или «Ваш папа пытается уснуть!». Интересно, ненавидела ли она его за это? Чувствовала ли озлобление? Эти вещи случаются сплошь и рядом. Женщина наконец посылает все к черту и втыкает кухонный нож в грудь мужу или стреляет в него дуплетом крупной дробью. Или топит его в горячей ванне. Приходили ли когда-нибудь в голову Джен такие мысли?

Он вспомнил, какой была Джен, когда он впервые встретил ее много лет назад. Это была самая прекрасная женщина, какую он когда-либо видел, а когда она вернула ему его застенчивую улыбку, он просто уже не знал, куда ему деваться от счастья. Она оказалась верной женщиной. Она ждала его, пока он два года служил в авиации, а потом вышла за него замуж. Первые два года они жили в крохотной квартирке, которую снимали на его сержантское жалованье на военно-воздушной базе Поуп в Северной Каролине, где он заканчивал службу сержантом воздушного патруля. Она поехала с ним, когда он вновь начал учиться, она осталась верна ему, когда он пошел на службу в дорожную полицию, бросив школу, потому что был уже слишком стар, чтобы сидеть за партой в окружении малолеток. Она сказала, что все будет в порядке, хотя им пришлось жить на его курсантскую зарплату, а потом на зарплату патрульного первого класса. Потом они долгие годы сводили концы с концами на его жалованье капрала, хотя он почти сразу сдал экзамен на сержанта. Но его постоянно обходили с повышением — то по старшинству, то по протекции. Он? воспитывала детей и делала нудную домашнюю работу она вникала в те вещи, к которым он чувствовал инстинктивную ненависть — ко всем этим счетам, процентам, налогам, чековым книжкам и собраниям акционеров. Она всегда находила время подрабатывать по совместительству неполную рабочую неделю. Она никогда не упрекала его, что он не может зарабатывать столько денег, сколько получал ее отец. И если даже она была разочарована тем, что Бад всего-навсего дорожный полицейский, колесящий по оклахомским шоссе, то никогда не показывала ему этого. Она работала, как вол, из преданности мужу и служа своему понятию о семье. Ее ли это была вина, что со временем она прибавила в весе, что с ее лица исчезла обворожительная улыбка? Неужели она виновата в том, что с годами стала говорить обо всем с грустной, а иногда и горькой иронией?

Внезапно на Бада навалилась черная, как грозовая туча, меланхолия. Он не мог больше этого выносить: тесного, живого ощущения семейности этого старого дома. Он кожей чувствовал себя на месте того сержанта, его жены и детей, сердцем ощутил их безденежье, повседневную борьбу за то, чтобы все оставалось в порядке в их семье. Он вышел на веранду, где стояло кресло, с которого было очень удобно обозревать окрестности. Он сел на ручку кресла и глубоко втянул всей грудью воздух в легкие. Это немного помогло. В накую-то секунду ему показалось, что его сейчас вырвет. Он удивился, что устоял на ногах, так плохо ему стало. Он провел рукой по лицу, и рука бессильно упала вниз.

«Ты же насквозь болен, старый дурак», — сказал он себе.

У него появилось дикое желание взять и удрать отсюда. Просто уйти — и все. К черту Холли и эту дурацкую затею с домом. Ничто не доставило бы ему сейчас такого удовольствия, как бегство от Холли и этой противной домовладелицы. Он захотел назад, к Джен. Если он скажет об этом Холли, вырвет ее из своей груди, то сможет сохранить свой брак и свою семью. Он вернет их себе. Сделай это. Сделай это сейчас!

Но он ничего не сделал. Он вообще не сдвинулся с места. Он сидел и смотрел из окна на тихую улицу: деревья, маленькие домики, бегающие и играющие дети.

— Бад! Бад, солнышко мое, поднимись наверх!

Бад поднялся по лестнице наверх, где были три спальни и туалет, двери их выходили в маленький холл.

— Бад, миссис Райан говорит, что мы можем сломать ту стенку и сделать из двух маленьких спален одну большую.

Зачем надо это делать? Если к ним будут приходить его мальчики, то им нужны будут комнаты, пусть маленькие, но отдельные.

— Солнышко, ты сможешь сделать из этой комнаты свой кабинет, — ворковала она.

— Да, — произнес он.

— Мой жених — офицер дорожной полиции, — объяснила Холли хозяйке.

— Я очень рада, что вы оказались офицером полиции. Я заметила у вас на поясе пистолет и решила, что вы, наверное, этот ужасный Лэймар Пай.

— Нет, я не Лэймар Пай, — возразил он, — но немало времени провел, гоняясь за ним.

— Он страшный человек, — говорила женщина. — Моя дочь живет в Уичито-Фоллс, и я частенько по воскресеньям обедала в этом самом ресторане. Это ужасно, то, что он сделал. Я уверена, что вы все вместе поймаете и убьете его. Мне страшно подумать, что дело дойдет до суда, где всякие адвокаты начнут говорить, что он жертва роковых обстоятельств.

— Мы обязательно возьмем его, — сказал Бад.

— Бад, солнышко мое, миссис Райан говорит, что она согласна сдать нам дом всего за триста пятьдесят долларов в месяц. Мы можем переехать хоть сегодня. Это будет так чудесно. И здесь такое тихое и уютное место.

— Холли, мы ведь только начали осмотр жилья Может, мы посмотрим, что предлагают в других местах, — улыбнулся Бад.