Читать книгу - "Тотальная война - Олег Маркеев"

— Еще одно наследие сталинизма, — с печалью изрек он.

Эрика, естественно, таких тонкостей истории страны, где якобы по столице до сих пор бродят медведи, не знала и недоуменно вскинула брови.

— Великий вождь провозгласил, что советский народ должен свободно пить вина, ранее доступные только эксплуататорским классам. Пришлось выполнять. Тогда с этим делом было строго. Знаете, конечно: ГУЛАГ, КГБ и Берия. — Максимов намеренно употребил ходовые штампы. — Но народу это понравилось. Главное, полностью соответствует широте души. У нас же, если сели пить, значит — праздник.

— Да, как пьют русские, мне рассказывали. — Эрика продемонстрировала свое знание России. Услышав набившие оскомину штампы, сразу же нащупала почву под ногами

— Кто? — как бы вскользь поинтересовался Максимов.

— Друг. Он несколько раз бывал в России.

— Если он не только смотрел, но и участвовал, остается только позавидовать его здоровью.

— О, с этим проблем у него нет. Он — военный журналист.

Взгляд Эрики сделался манящим, как у кошки, ждущей мышку у норки.

«Все!» — с удовлетворением подумал Максимов. И тут ой ощутил острый каблучок на своей ноге. Карина с невинным лицом подставила свой бокал.

— Предлагаю быстрее допить и двинуть отсюда. Эрика, наши планы не изменились?

— Спросим Максима. — Эрика пригубила шампанское, предоставляя право вопроса Карине.

— Мы хотим потанцевать. Эрика знает хорошую дискотеку.

Максимов посмотрел на женщин и понял, что решение изменить уже не удастся, как приговор, вынесенный заочно.

— Девчонки, может, что-то другое придумаете? — взмолился он. — Мне нельзя, у меня от «экстази» изжога.

Шутку оценили. Но приговор оставили в силе.

Немецкая дискотека переживала бум латиноамериканских танцев. Мужики выделывались под Рикки Мартина, особенно забавно это выходило у толстозадых. Женщины, как обезьянки, новому учатся быстро. Большинство извивалось телами и раскручивало бедрами так, словно родились в знойных тропиках и всю жизнь отплясывали под пальмами.

Максимов вдруг вспомнил ребят из кубинского батальона. Вот уж кто отплясывал! Казалось, все тело у них состоит из пружинок и гибких прутиков. Кубинцы заводились с полуоборота, стоило услышать музыку. Первый начинал дергаться, моментально входя в какой-то танцевальный транс, заражая им всех вокруг. Не успеешь моргнуть, как человек двадцать поднимают африканскую пыль. Они, в отличие от дискотечных плясунов, были настоящими мужиками. С горячей кровью внутри. И готовностью пролить ее за то, во что веришь.

Рядом какой-то латинос с фигурой стриптизера профессионально крутил в танце Эрику. Всякий раз, оказываясь лицом к Максимову, она призывно улыбалась. Латинос в узкой маечке пытался что-то нашептывать ей на ушко и бросал на Максимова испепеляющие взгляды.

«Самоубийца, наверное», — спокойно решил Максимов, дав себе слово, если что случиться, не калечить виртуоза.

Карина положила голову ему на плечо. Губы щекотали шею. Она приподнялась на цыпочках, прошептала в ухо:

— Я тебе должна кое-что сказать. Пока эта Фекла не слышит. Пойдем в бар.

Максимов не стал уточнять, почему аристократка Эрика превратилась в простонародную Феклу. Приподнял Карину за локти и легко перенес через бордюрчик, отделявший площадку для танцев от остального зала.

За барной стойкой работали исключительно чернокожие немцы.

«М-да, пора ужесточить иммиграционные законы, — подумал Максимов — Впрочем, пусть сами разбираются».

На английском со второго захода растолковал чернокожему бармену, что налить, кому и сколько.

Перед Кариной поставили стакан с коктейлем. Максимову налили пятидесятиграммовую порцию коньяка.

Вспомнив про фляжку в кармане, Максимов протянул ее бармену Втолковал бестолковому, что ее следует наполнить коньяком под завязку.

— Запасы создаем? — поинтересовалась Карина.

— Нет. Другу надо вернуть. Не отдавать же пустую. Всю заднюю стену бара занимало огромное зеркало, что позволяло наблюдать за танцующими, сидя спиной к площадке. Максимов нашел в нем свое отражение и рядом маленькую головку с гладко зачесанными черными волосами.

— Галчонок, — прошептал он.

— Что? Я не слышу — Карина придвинулась вплотную, коснувшись бедром его ноги.

— Говорю, тебе так идет. Еще не привык, но нравится. Маленькая женщина-вамп, красивая до неприличия.

— Это все Эрика. — Карина покрутила головой, разглядывая свое отражение. — Затащила в парикмахерскую. Потом помогла подобрать платье. Лучший способ забыться, кстати, — сменить прическу и накупить новых тряпок.

— Ну, у мужчин несколько иные средства. — Максимов пригубил коньяк. — Ты за что мне ногу чуть не отдавила?

— Только не думай, что от ревности. — Карина придвинулась еще ближе, положила руку на плечо и зашептала в ухо: — Я испугалась, что ты проболтаешься, что знаешь Нуаре. Она же о нем рассказывала, так? И меня выспрашивала.

— Как именно? — Максимов насторожился.

— Сказала, что пришла в парфюмерный отдел, чтобы накупить себе какой-нибудь ерунды и забыться. Говорит, что не успела прилететь из Гамбурга, как вляпалась в неприятности. На ее друга напали местные братки, и пришлось ей с Нуаре полдня просидеть в ментовке. Показания, протоколы и прочая ерунда. Короче, у них тут полный отстой по части преступности. Упоминает Нуаре и смотрит на меня, как будто я у нее сто баксов заиграла.

— Забавно. И дальше что?

— Разохалась, что я брожу по городу одна, и навязалась в подруги. А я изобразила из себя полного дауна, типа ничего не понимаю, и решила держать ее, пока ты не приедешь. Да, пока сплетничали о своем, девичьем…

— О чем, о чем?

— Глупый! О мужиках, тряпках и диетах, естественно. Так вот, она еще два раза упоминала Нуаре. Так… — Карина покусала трубочку — Вспомнила. Я рассказала, что ты археолог, а она тут же вспомнила Нуаре. Сказала, что он тоже не выползает из командировок. И имеет склонность искать приключения на свою голову. Примерно так. А теперь скажи, я умница?

— Галчонок, ты не безнадежна.

Максимов мысленно поздравил себя. Все время пути из Гамбурга ушло на вводный курс конспирации. Основными тезисами были: кругом одни враги и случайности исключены.

— И еще что скажешь? — В голосе Карины послышались хриплые нотки.

Жаркий влажный язычок скользнул по кромке его уха. Максимов вздрогнул.

И тут краем глаза заметил в зеркале отражение молодого парня, выделывающего лихие кренделя ногами. Он мелькнул лишь на секунду, но и ее хватило, чтобы сердце екнуло от близкой опасности. Под зажигательные латиноамериканские ритмы выплясывал один из боевиков Энке, тот, что прикрывал встречу в баре.