Читать книгу - "Настоящий полковник - Андрей Ильин"

Полковник мгновенно вспомнил режущий слух рев турбин десятков вертолетов. И свет… Ослепительный свет!

— Помню.

— По идее, мы должны были зачистить тебя еще тогда. Прямо там, на месте, списав на бой. Согласен?

— Согласен.

— Но не зачистили?

— Нет.

— Зачем же, если мы не убрали тебя тогда, когда ты нам противостоял, убирать теперь, когда ты нам помогаешь?

— И все же…

— Хорошо, давай исходить из худшего. Из того, что после того, как ты сделаешь дело, мы зачистим тебя.

— Давай.

— Ты считаешь, что можешь что-то изменить, если откажешься с нами сотрудничать? Что, если мы тебя хотим ликвидировать, мы в случае твоего отказа тебя пощадим? Если честно?

— Если честно — нет. Не считаю. Считаю, что если вы меня решили убирать, то уберете в любом случае.

— Ну вот видишь. В любом! Но только в случае, если ты согласишься, ты имеешь возможность пожить дольше. И имеешь возможность отомстить своим врагам. Разве это не цель — пожить на этом свет подольше и отомстить врагам?! Разве ради нее не имеет смысл заключить с нами сделку?

Если, конечно, исходить из предложенного тобой постулата о неизбежности твоей кончины. С которым я не согласен. Ну?

— Если выбирать из двух зол меньшее — то да, имеет.

— Значит, можно считать, что мы договорились?

— А если я выберу третий вариант?

— Какой?

— Например, хлопнуть тебя сейчас по голове и скрыться.

— У тебя комплекс товарища Исаева тире Штирлица?

— Нет, у меня нормально работающий инстинкт самосохранения.

— Тогда ты не станешь меня бить.

— Отчего так?

— Инстинкт не позволит. Бить водителя по голове на скорости сто километров в час!

— Я дождусь меньшей скорости.

— Зачем? Зачем тебе меня убивать? Чтобы оказаться без защиты, один на один с враждебным тебе миром? Хочешь заиметь во врагах ГРУ? Мало тебе, что за тобой охотятся бывшие твои друзья, желаешь попасть под армию? Которая быстренько объявит через МВД всероссийский розыск? Хочешь, чтобы твоя физиономия замелькала на стендах «Их разыскивает милиция»? И в популярных, про маньяков и насильников телевизионных передачах?

Ну ты сам подумай, куда ты денешься без паспорта, без денег, без связей? Куда? Беглые зеки хоть на хаты приходят, где такие же, как они, кореша им новые паспорта выправляют, денег на первое время из общака дают. А кто тебе даст?

Один ты. Как перст. Ну побегаешь день-другой, а потом угодишь на милиционера, который запомнил твою личность. И попадешь к нам. Но уже не другом, а врагом. С которым разговор короткий. Или длинный, в зависимости от того, как он нам досадил.

Не станешь ты меня убивать. Умный ты.

Правду говорил генерал Федоров. Один был полковник. Как тот воин в поле…

— А кроме того, убить меня тебе затруднительно.

— Почему?

— Потому что ты без оружия. И без подходящих для причинения тяжких телесных повреждений тяжелых предметов. Которые мы предусмотрительно из салона убрали.

— У меня есть кулаки.

— Кулаками ты меня мгновенно не убьешь. А если не убьешь, то уже не убьешь. Ведь это не просто машина. Это спецмашина.

— Электрошок? Или слезоточивый газ?

— И еще кое-что.

— Предусмотрительно.

— Чего бы мы стоили, если бы не умели просчитывать намерений противника. Так что…

— Ты хотел сказать — нет у меня выхода?

— Совершенно верно. Нет выхода. Или дружба с нами, или драка. Тоже с нами. С твоими бывшими приятелями. И еще с МВД… Так что думай. Думай, полковник…

— Опять до вечера?

— Нет. Пока мы едем до места.

— Куда мы едем?

— В учебно-тренировочный центр.

— Сколько до него ехать?

— Еще полчаса.

Полковник посмотрел на бронированные окна «Волги», попробовал открыть дверцы, опустить стекло.

Дверца не открывалась. Стекло не опускалось. Открытие дверцы и опускание стекол регулировалось с водительского места. Машина действительно была спец.

— Я согласен.

— Можешь не торопиться. У тебя есть еще двадцать пять минут.

— Двадцать пять минут ничего не решают.

— Я рад за тебя.

— А я — нет.

— Надеюсь, ты изменишь свое мнение,

— Изменю. Если останусь жив.

— Останешься! Это я тебе чем хочешь гарантирую. Хоть даже своей жизнью!

— Жизнью?.. Жизнь — это не цена. Твоя жизнь стоит примерно столько, сколько моя. То есть почти ничего не стоит. Или совсем ничего…