Читать книгу - "Тайна Леонардо - Андрей Воронин"

– Ну, что у тебя? – спросил Федор Филиппович, потирая над включенной газовой конфоркой озябшие ладони.

За окном в сгущающейся темноте медленно кружили белые мухи. Газ негромко шипел, ровное пламя казалось неподвижным, будто вырезанное из раскрашенного картона, и, лишь приглядевшись, можно было заметить легкое дрожание синевато-оранжевых язычков.

– А ничего, – хладнокровно ответил Глеб Сиверов, ловко разливая кофе из медной турки, только что снятой с огня. Поставив турку на выключенную конфорку, он подвинул одну из чашек Федору Филипповичу: – Угощайтесь, товарищ генерал.

– Ничего – это, братец, пустое место, – проворчал Федор Филиппович, неодобрительно глядя на чашку, как будто это не Глеб, а она была виновата в том, что расследование зашло в тупик. – Ты чем занимался без малого три недели? По ресторанам ходил?

– В том числе и по ресторанам. – Глеб взял свою чашку, отошел вместе с ней к окну, привалился задом к подоконнику и сделал осторожный глоток, как будто сомневаясь во вкусовых качествах сваренного им же самим напитка. Вкусовые качества его, похоже, устроили. Почмокав губами и удовлетворенно кивнув, он сделал еще один глоток, побольше первого, и только после этого заговорил снова: – Как в песне поется: где я только не был, чего я не отведал...

Наугад протянув руку, он дернул за шнур и с треском опустил жалюзи. Горизонтальные планки скрыли ненастную мглу за темным оконным стеклом, и в кухне сразу стало как-то особенно тепло и уютно. Федор Филиппович расстегнул пальто, прихватил свою чашку и, подобрав полы, боком присел на табурет у стола.

– Скверно, Глеб Петрович, – сказал он. – Ну просто из рук вон!

– А я и не говорю, что хорошо, – покорно согласился Сиверов. Поставив чашку на подоконник, он закурил, снял темные очки и спрятал их в нагрудный карман. – Честное слово, товарищ генерал, меня уже давно подмывает пойти, взять этого чудо-доктора за загривок и пару раз хорошенько ахнуть ученой мордой об стол. Небось сразу заговорит.

– А ты напиши рапорт о переводе в патрульно-постовую службу, – посоветовал Федор Филиппович. – Получишь красивую форму, новенькую дубинку и будешь ею алкашей по спинам дубасить в свое удовольствие. Вроде и обществу служишь, и руки любимым делом заняты, и голова свободна – ни забот, ни хлопот, милое дело!

– Красиво излагаете, – вздохнул Сиверов. – Попробовать, что ли?

– Ну-ну, – проворчал генерал. – Есть золотое правило: не начинать никаких новых дел, не разобравшись сперва со старыми. Так что, братец, сначала найди мне картину, а потом – хоть в патрульно-постовую, хоть в вертухаи, хоть в дворники. – Он отхлебнул кофе, нашел его чересчур крепким и отодвинул чашку. – А может, этот Дружинин тут действительно не при делах?

– А больше некому, – возразил Глеб. – Ну некому! Что работали вместе, он не отрицает. Что в гости друг к другу похаживали – признает. Согласитесь, это было бы глупо – отрицать очевидные факты... Он даже не отрицает, что был в тот день на даче – слушал музыку, смотрел телевизор, читал...

– Целый день?

– А что? Работа у него напряженная. Имеет человек право после такой работы хотя бы в выходной день расслабиться – ничего не делать, ни о чем не думать? Забор высокий, шторы плотные – ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу... Ребята из здешнего главка и так и этак пытались его поймать, программу телепередач наизусть вызубрили, по-всякому его путали, а он – ни в какую. Кроме того, уже на второй допрос, когда сообразил, откуда ветер дует, этот Айболит явился с личным адвокатом. Это, скажу я вам, тот еще волчара! Три десятка лет улаживает дела самых высоких семей славного города на Неве, с него где сядешь, там и слезешь... Он, видите ли, не усматривает в действиях своего клиента ничего противозаконного!

– А улики?

– Ноль. В машине Мансурова отпечатков его пальцев нет, на бутылке, из которой покойник пил перед смертью, их тоже не обнаружили... На лопате, которой Мансурова закопали, их, естественно, тоже нет. Правда, внутри дачи они имеются, так ведь он и не отрицает, что бывал у коллеги в гостях. На похоронах Мансурова такую речь толкнул – даже некоторые мужчины плакали, клянусь, своими глазами видел. И с кладбища, заметьте, ушел, поддерживая вдову под локоток. Держится спокойно, с достоинством – дескать, все понимаю, это ваша работа, убийца должен понести заслуженное наказание, но вы, ребята, не в том месте землю роете...

– М-да, крепкий орешек, одно слово – хирург... А что он говорит по поводу весеннего эпизода?

– Смеется нам в лицо. Сидел в городе, работал – за себя и, сами понимаете, за Мансурова, который в это время был в Гааге, – загородный дом посещал наездами, к даче коллеги не подходил на пушечный выстрел и понятия не имел, что там, оказывается, кто-то живет в отсутствие хозяина. Ни с кем из группы Васильева никогда не пересекался... А между тем, Федор Филиппович, это ведь именно он рекомендовал кандидатуру Мансурова для участия в том международном симпозиуме. Туда хотели отправить его самого, но он отказался – проявил, так сказать, благородство. Дескать, чем Мансуров хуже? Ну, в такой ситуации, сами понимаете, начальство ни на чем не настаивает: не хочешь – не надо, сиди дома, раз такой благородный... Короче говоря, я бы его давным-давно шлепнул. Только ведь покойник нипочем не скажет, куда картину подевал.

– Прелестно, – проворчал генерал Потапчук. – Только, знаешь, что мне кажется? Мне, Глеб Петрович, кажется, что я только что выслушал довольно подробный отчет о работе местного уголовного розыска. А вот отчета о твоей собственной работе я пока не слышал. Чем ты тут занимался? Во время допросов за занавеской прятался?

– Было такое дело, – сознался Глеб. – Но это все присказка. Когда я понял, что колоться Дружинин не намерен, я вплотную занялся им самим и его окружением. Побывал, как водится, в гостях, просмотрел содержимое компьютера...