Читать книгу - "Ядерный будильник - Сергей Гайдуков"

Харкевич не собирался ждать, пока ему наконец объявят открытым текстом то, что до сей поры лишь подразумевалось. А подразумевалось, что он жестоко облажался. Морозова лишь намекнула, а Мамонт вообще помалкивал, однако заслуженное обвинение зависло над легкомысленной головой Харкевича. Вопрос состоял лишь в том, кто и когда его озвучит, это обвинение. И по мере продвижения по малоприятным зарослям, полным мошек и норовящих угодить в глаза веток, Харкевичем все больше завладевало подозрение, что после сегодняшнего провала потянут его на самый верх, а там поимеют во все дыры по совокупности заслуг. Перспектива сама по себе была неважная, а уж в сочетании с мокрым и грязным носком в ещё более грязной туфле всё было совсем плохо. Вид уверенно ступающих по тропинке армейских ботинок Морозовой лишь развивал у него чувство раздражённой неполноценности, и времени на исправление всех этих внезапно свалившихся несчастий было совсем немного. Поэтому Харкевич и не собирался тратить драгоценные минуты на трусливое наблюдение из-за кустов. Он выбрался на открытое пространство и направился к дому Левши, растягивая губы в дежурную улыбку и прикидывая, сколько нужно отстегнуть бомжам — а кто же это ещё мог быть? — чтобы они свалили из дома. Не будучи склонен к благотворительности, Харкевич пришёл к выводу, что пятисот рублей на всю компанию будет вполне достаточно.

Только он принял это замечательное решение, как из дома выглянул человек — один из тех, кому Харкевич собирался сунуть в гнилые зубы полштуки и предложить выметаться отсюда.

— Оп-па, — сказал человек, оглядев Харкевича. У того возникло смутное предчувствие, что его предложение насчёт пятисот рублей здесь не воспримут.

Человек, осмотревший Харкевича, коротко и деловито свистнул. Из дома немедленно появился ещё один человек — подтянув спортивные штаны, он приблизился к Харкевичу, сплюнул и поинтересовался:

— Тебе чего?

Внутренний голос отчаянно предлагал Харкевичу варианты «Просто шёл мимо», «Водички не найдётся?» или «Заблудился, не могу выбраться к автобусной остановке». Однако самолюбие бесцеремонно подавило этот бунт, и Харкевич произнёс:

— У меня тут знакомый… Проживает.

— Оп-па, — уже во второй раз сказал первый человек, и Харкевич мысленно осудил его ограниченный словарный запас. Почему бы ему не выражаться более определённо? Кстати, на бомжей оба этих человека совсем не походили. Они скорее походили на опасных людей, с которыми лучше не встречаться в лесу один на один. И тем более один с двумя.

— Ты-то нам и нужен, — сказал человек в спортивных штанах.

— Я? — удивился Харкевич.

— Ты, — подтвердил человек в спортивных штанах.

— Но… — Харкевич вдруг захотел, чтобы Морозова и Мамонт немедленно выскочили из кустов и навели тут конституционный порядок, не считаясь с человеческими жертвами. Однако никто не выскочил из кустов.

Вместо того человек, который до поры до времени говорил только «оп-па», вышел из-под дырявого козырька над крыльцом. Харкевич смог рассмотреть его получше, и увиденное его не обрадовало. У этого типа было обветренное и не отягощённое сентиментальностью лицо, которое в просторечии называют бандитской рожей. Ниже лица была синяя джинсовая рубашка, ещё ниже — синие джинсы, из-за пояса которых торчало нечто, похожее на рукоятку пистолета.

Из кустов по-прежнему никто не выпрыгивал. Харкевич внезапно понял, что промочить ноги и испачкать итальянские туфли — это не самое худшее, что может случиться в жизни.

— На колени, — сказала «бандитская рожа».

Харкевич растерянно посмотрел на свои брюки, на грязную землю и подумал, что вряд ли сможет исполнить просьбу молодого человека в джинсовой рубашке.

— На колени, пидор, — повторил молодой человек и резко двинул Харкевича в лоб рукоятью пистолета.

Харкевич на несколько секунд совсем обалдел от страха, унижения и злости, а потом грохнулся на колени.

— Руки в гору, — сказала «бандитская рожа», и на этот раз Харкевич не стал дожидаться удара в лоб — он сразу же вытянул руки вверх.

Парень в спортивных штанах подошёл сбоку и обыскал его. Бумажник немедленно и профессионально был выпотрошен, деньги пересчитаны и вручены «бандитской роже».

— Шести сотен баксов не хватает, — подвёл тот итог подсчётам и вопросительно уставился на Харкевича. — Понятно?

— Нет, — честно признался Харкевич. Логика грабителей пока была ему недоступна. У них что, был план по грабежам, до выполнения которого им не хватало шести сотен? Или они планировали какую-то крупную покупку?

— Твой друг, — любезно пояснил «бандитская рожа». — То есть твой дохлый друг…

— О нет, — скривился в притворной гримасе Харкевич. — Нет!

— Он задолжал нам немножко денег. А потом полез в петлю, не расплатившись по долгам. Я так понимаю, что ты и есть тот тип, на которого он работал? Стало быть, тебе и оплачивать его долги.

Все вдруг стало ещё хуже.

— Он что, рассказывал вам про свою работу? — недоверчиво спросил Харкевич.

— Ну как тебе сказать, — усмехнулась «бандитская рожа». — Когда он чуток вмазывался, то становился разговорчивым. Прямо не остановишь.

Ну конечно. Наркотики. Гребаный Левша. Трижды с начёсом, гребаный Левша. Он снова сел на иглу и влез в долги. Но что хуже всего — Левша стал болтать.