Читать книгу - "Инстинкт бойца - Михаил Нестеров"

Азербайджан, 19 декабря, вечер

У Рустэма Давлатова было широкое лицо, большие с поволокой карие глаза, которые явно не вязались с образом человека, на чьей совести были сотни человеческих жизней. В отличие от Вахи Бараева, находившегося в это время в кабинете полевого командира, Давлатов имел спортивную фигуру: узкую талию черкеса и широкие плечи, к которым несколько лет не прикасалась гражданская одежда.

Обычный способ доставки в диверсионную школу – вертолетом. От Сумгаита, отстоящего от Баку на двадцать километров, до базы – двести семьдесят километров. Пассажирский «Ми-8», принадлежавший бывшему народному депутату СССР Гусману Распарову, как и любой вертолет такого класса, проходил это расстояние за час с четвертью. «Вертушка» частенько перебрасывала генерала-консультанта Зубахина до рабочего места, не стал исключением и сегодняшний день.

Люди Бараева забрали Евгения Зубахина из клиники примерно в час дня. В районе двух самолет Бараева вырулил на взлетно-посадочную полосу и взмыл в воздух. В начале пятого кортеж из трех машин домчался до загородного дома Распарова. Предупрежденный телефонным звонком, Гусман приготовил винтокрылую машину, и после обмена короткими приветствиями вертолет взял направление на северо-запад.

И вот подходил к концу первый час беседы Бараева со своим не менее именитым земляком.

Они сидели на одной софе, за низким продолговатым столом. Позади собеседников – ичкерийское знамя, рядом, на ковре, пара скрещенных сабель времен Дениса Давыдова, эфесы которых были инкрустированы серебром и золотом, – трофей Рустэма, добытый в казачьей станице Ставропольского края.

Давлатов отложил в сторону план операции диверсантов и сказал, слегка шепелявя отколотым передним зубом:

– Для Зубахина я придумал неплохую шутку.

– Рустэм, ты не о том думаешь, – недовольным голосом отозвался Бараев, которому полевая обстановка начинала действовать на нервы. И сам Давлатов казался ему каким-то игрушечным, похожим на пластмассовых «коммандос», которые продаются в каждом газетном киоске: униформа, пистолет в кобуре, обязательная рация, – у Давлатова две: одна висит на груди, другая стоит на столе. Именно последняя больше всего досаждала бывшему члену Совбеза, и Бараеву хотелось ткнуть в нее пальцем, чтобы она упала.

Ваха не впервые посещал диверсионный лагерь Давлатова. Первое знакомство с учебным центром состоялось, когда он базировался в Шалинском районе. На лицах боевиков яростными красками было написано стремление закончить «пятидесятилетнюю» войну в срок, к 2045 году. На его призыв охотно откликнулись украинские хлопцы и горячие латышские парни. Сейчас их в центре Давлатова больше тридцати человек. Есть и русские. Особенно один. Которого сейчас стерегут два араба и про которого заговорил вдруг Рустэм Давлатов. Тут надо предпринимать контрмеры, а не думать о том, как наказать двойного предателя Зубахина, подумал Бараев. Ведь ничего еще не сделано за этот час. Впрочем, Рустэму виднее – у него две рации.

Ваха покосился на радиостанцию «Кенвуд».

– Рустэм, эта свинья, Зубахин, он рядом. Разобраться с ним – секундное дело. Чего не скажешь о матерых диверсантах. – Бараев кивнул за спину, на зеленый панбархатный стяг. – Они идут, Рустэм.

– Ну да, русские идут. Они идут, чтобы встретить здесь смерть. Нам выпала честь встречать дорогих гостей. Мы не станем прерывать наших мероприятий. Пусть все идет своим чередом. Кто предупрежден, тот вооружен, – мудро высказался Давлатов. – Я поставлю своих людей коридором, и русские диверсанты пройдут по нему, чтобы оказаться в капкане.

– Рустэм, они не с «дипломатами» идут, и галстуков на них нет. У них мины направленного действия, а одеты они, как и ты, в военную форму. И среди них человек, про коварство которого можно писать научные труды. Марковцев не просто диверсант, он – диверсант-террорист, тигр с мозгами лисицы. В Москве, когда мне сообщили о планах военной контрразведки, я был спокоен и уверен, легко принял на себя проблему по кличке Марк. А здесь мне стало не по себе, – Бараев зябко повел плечами.

– Я не привык торопиться, Ваха. Среди диверсантов у тебя только один знакомый, я же знаю всех остальных. Ребятки решили встать на путь исправления. Что ж, я помогу им.

– Слушай, Рустэм, я поймал себя на мысли, что мы с тобой разговариваем, как два старейшины. Я бросил все дела не для этого. Вот эта рация – почему она стоит на столе? – не выдержал Бараев.

Давлатов рассмеялся, почесывая обросшую щеку.

– И все же скажу, какую штуку я придумал для Зубахина. Я посажу его к заложникам, к его землякам. Узнают они его – хорошо, нет – тоже неплохо. А завтра...