Читать книгу - "Второе восстание Спартака - Андрей Константинов"

Никакого щенячьего восторга и радостной приподнятости он неиспытывал. Даже обидно чуточку: все ж таки с войны возвращается! Какой-то месяцназад Спартак воображал себе это возвращение в иных красках. Прямо скажем, вромантических тонах воображал, в лучших романтических традициях, неиначе, – навеянных романами Дюма и Майн Рида: он, подбоченясь, восседаеторлом на белом коне, на груди позвякивают медали, девчата провожают еговосхищенными взглядами и вздыхают томно, но он на них, конечно, ноль внимания,мать и сестра бегут навстречу. А вокруг обязательно все цветет и порхает вярких солнечных лучах.

В действительности все оказалось донельзя буднично. Вместобелого коня – трамвай с заиндевевшими стеклами, в которых выгреты дыханием ипротерты варежками иллюминаторы, что делало трамвай изнутри похожим наподводную лодку. Вместо восхищенных девичьих взглядов – дремлющие на сиденьяхредкие (потому что все уже вернулись с вечерней смены) пассажиры, мужики – в застегнутыхдо последней пуговицы зимних пальто, тетки – с руками, по локоть засунутыми вмуфты, точно в некие фантастические кандалы. Вместо брякающих на груди орденовс медалями и приподнятого состояния духа – уныние и безразличие...

Ежели покопаться – а глубоко копаться и не придется, –то Спартак испытывал сейчас лишь зверскую усталость и дикое желание отоспаться.Продрыхнуть часиков эдак двадцать, и желательно, чтоб без всяких сновидений. Вгоспитале толком поспать не получалось: будили стоны соседей по коридору истоны, доносившиеся из палат, ночные хождения; давила на голову духота впомещениях, мучили собственные боли и кошмары, состряпанные из воспоминанийразной степени давности.

А еще Спартак испытывал яростное нежелание возвращатьсяназад, на Карельский перешеек. Не потому, что боялся смерти. А потому, что нехотелось помереть нелепо и бессмысленно, не дожив до четверти века...

Спартак увидел в окно, как, огибая гигантский снежныйкурган, сооруженный лопатами дворников, за угол сворачивает рота красноармейцев.В шинелях с иголочки, в новеньких буденовках, печатают ногу с нерастраченнымэнтузиазмом. Новобранцы, очередное пушечное мясо. Из них, дай бог, уцелеет одинна десяток. Причем половина вообще не доберется до линии фронта. Точно так же,как было на дороге Лавоярви – Лемети со сводной автоколонной, состоящей изтридцать первой ЛТБр[8] и сто семьдесят шестого МСБ[9].Рядовой эпизод «зимней войны».

На мине подорвался идущий первым в колонне легкий танк.Сразу же выстрелами из гранатомета была подорвана замыкающая колонну грузоваямашина, к которой вдобавок были прицеплены сани-волокуши с боеприпасами.Гранатометчик лупил из леса, от которого до дороги было где-то метров тридцать,не больше. И весь прочий, не особенно многочисленный, по финскому обыкновению,отряд (а большими группами финны практически никогда не действовали) прятался влесу. В белых маскхалатах чухонцы перемещались за соснами, за камнями, менялипозицию после короткой серии выстрелов и методично расстреливали колонну извсех видов стрелкового оружия, включая пулеметы. Обычная финская тактика,которая приносила им успех с самого начала войны и которой бойцы Красной Армииничего не могли противопоставить... А что тут противопоставишь, когда шагсделаешь с дороги и тонешь в сугробе, иной из которых до двух метров глубиной.Пока бойцы колдыбают до леса, с трудом выдергивая ноги из снега, белофинныположат всех, как на стрельбище. Оставалось лишь занимать позиции за колесамимашин, за бортами грузовиков, за сброшенными на дорогу ящиками и открыватьответный огонь. Если в состав колонны входил танк, то огонь его пушек ипулеметов становился хорошим подспорьем. И хотя бить приходилось почтинаугад, иногда такой огонь приносил пользу – финны, не особо-то и огрызаясь,быстро отходили, и колонна могла продолжить движение. Правда, все те же самыефинны умудрялись потом, через какой-нибудь километр-другой, объявиться вновь,потому как на своих дурацких пьексах[10] они бегали быстрее,нежели продвигалась колонна, да и места знали – так что забрать еще несколькокрасноармейских жизней и вывести из строя одну-другую единицу техники было дляних делом плевым.