Читать книгу - "Безумие - Дмитрий Кончаловский"

— Так что с тобой случилось?

— В 94-м, осенью, пришли… сказали, убирайтесь из квартиры… вам тут делать нечего.

— Кто пришел?

— Какие-то… с оружием.

— А ты с кем жила?

— С мамой. Она была учительницей. Русского языка и литературы.

— Так.

— Потом еще несколько раз приходили… угрожали… мы очень боялись… но нам некуда было уходить. А потом… пришел Халид.

Она надолго замолчала. Я боялся вспугнуть ее. Но потом все-таки спросил.

— А Халид — это кто такой?

— Парень из соседнего дома… взрослый такой… он начальником стал военным.

— И что дальше?

— Он не один пришел, с друзьями. У них автоматы были. Он сказал, что я буду… его женой… что он меня забирает… схватил за руку, потащил… мама закричала, стала меня… отнимать… а его друг маму… застрелил.

Она заплакала. Я ни о чем не спрашивал. Потом она заговорила сама. Я удивился сначала — потом понял — она просто много лет ни с кем не разговаривала. Во всяком случае, ее много лет никто не спрашивал о ней.

— Халид привез меня к себе. Он меня… он говорил, что я его жена. Я не хотела, он меня бил. Потом заставил. А потом началась война. Но мы из города не уезжали. Он командовал чем-то…

Она опять замолчала. А я задал вопрос, и уже когда говорил, пожалел об этом.

— А почему ты не убежала, когда он уходил?

Она подняла на меня глаза — в них было море боли.

— Куда?.. Что вы в этом понимаете?

Маму убили, в их квартире — чужие люди, кругом война, она русская. Я — идиот.

— Извини. Правда, извини. А что дальше было?

— Пришел человек. Большой начальник… Сказал, что Халида убили… он берет меня к себе… тоже бил, заставлял… потом мы уходили из Грозного, приехали в Шатой, потом оказались в горах, в лесу. Потом мне сказали, что Ису убили… его звали Исой. А я стала… принадлежать всем. Потом кончилась война. Потом меня продали. Потом еще несколько раз.

— Сколько раз тебя продавали?

— Не помню. Последний раз — сюда. Потом опять началась война. Теперь пришли вы.

Да… Я так и не понял, что она хотела сказать последней фразой. Как она воспринимает мир? Теперь пришли мы. Она понимает, кто мы? Она думает, что мы тоже будем ее «заставлять»? А потом продавать? Может быть. Хотя вряд ли. Речь адекватная, вполне связная. Конечно, у нее деформировано представление о действительности. Но она не сошла с ума. Вот это — самое удивительное. Я сказал:

— Давай спать. Теперь все будет хорошо.

Протянул к ней руку, осторожно погладил по голове. Она не отшатнулась. Она все рассказала. Впервые. Она была спокойна, может быть, тоже впервые. Я сказал:

— Спи.

А наутро пришли вертушки. И в одной из них — Сашка Неклюдов, наш корреспондент и мой приятель, с группой.

— Сашка!

Мы обнялись.

— Чего вы здесь делаете?

— Вас сменяем — у вас дембель!

— Да ты что! Погоди-погоди, я как-то не готов, у меня тут дел еще…

— Все, Кира, все. Это — дембель. На этой же вертушке — в Ханкалу, а там Моздок — Москва.

— Погоди.

— Да чего годить? Ты здесь совсем камуфляжем зарос? Нелюбов просил передать: ЭТО ПРИКАЗ, ОНИ НЕ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ВЫ СОШЛИ С УМА. Особенно это тебя касается, Кира, лично.

Ну, вот и все. Попрощались с Палычем, с Костей, со всеми. Прощание было не долгим — тяжело долго прощаться, да и вертушки не ждут.

Летели втроем — не оставлять же Настю здесь.

Придется пойти на небольшое должностное преступление. По правилам, которых, правда, никто не видел, я первым делом в Ханкале должен сдать ее «подтянутым». Показания, следственные действия и все такое. Но мне этого делать не хочется. Допроса ее психика просто не выдержит. Ведь для этих ребят она одна из многих сотен. Обычная работа. Может, это и не так, но мне кажется, что должного такта они не проявят.

Ничего, в Ханкале меня вряд ли заложат, а в Моздоке разберемся. Там такого напряга нет, нравы потоньше.

А может, и в Моздоке не сдавать — подождать до Москвы? Только как ее без документов в военный самолет провести?

Или через Минводы полететь? А там сунуть «аккредитацию», или две, и порядок?

Ладно, посмотрим.

Вот и кончается наша командировка. Сколько она длилась? Ой, больше четырех месяцев. А я и не заметил. Еще с Танькой торговался — не больше месяца! Смешно.

Все. Теперь Ханкала, — быстрые сборы и самолет — Москва. Домой. А где мой дом?

Все. Хватит. Крыша едет. Да, и еще. Поворачиваюсь к Мухе. Говорю тихо. Настолько тихо, насколько это возможно в вертолете:

— Муха, весь материал по Насте сотри. Прямо сейчас.

— Да ты че, Кир, такой сюжет!

— Я сказал — сотри!

Муха пожал плечами, вставил кассету, отмотал, нажал «record».