Читать книгу - "Охота на маршала - Андрей Кокотюха"

– Кому?

– Нам.

– Вам – нет. – Аникеев ни секунды не колебался с ответом. – Тебе, именно тебе – да, верю.

– А я вот тебе – нет! – развел руками Соболь. – Опять приходим к тому, что нам гарантия нужна. Страховка. И ты нам ее выпишешь, капитан Аникеев.

– Это что такое значит?

– Ну, ладушки. Договариваемся, как я погляжу. – Павел устроился напротив пленника поудобнее. – Есть карандаш, есть бумага. Напишешь прямо здесь, разборчиво, если умеешь – без грамматических ошибок, рапорт на имя товарищей Сталина Иосифа Виссарионовича, Генерального секретаря ЦК КПСС, и Берии Лаврентия Павловича, члена Президиума ЦК КПСС. В рапорте поставишь свою фамилию, звание, должность. И доведешь до сведения руководителей партии и правительства, что начальник такого-то УМГБ подполковник Коваль, как его там, самовольно, будучи давним и скрытым врагом народа, готовит провокацию. Цель которой – дискредитировать не только Героя Советского Союза, маршала Жукова Георгия Константиновича, но и в его лице – все советское руководство. Отдельно укажешь: по твоим сведениям, Коваль выполняет задание американских империалистов. Или английских, каких тебе больше понравится. А то вали в кучу всех гамузом. Годится?

Аникеев судорожно сглотнул, снова хлюпнул разбитым носом.

– А это… зачем еще?

– Затем, Леха. Рапорт твой будет спрятан в надежном месте. Если с кем-то из нас, с Анной Гонтой, даже со всеми разом что-то по твоей вине случится, письмо уйдет по адресу. Простой адрес-то: Москва, Кремль. Туда письма доходят, это не на деревню дедушке. Как думаешь, понравится Ковалю твоя бдительность? Или у тебя другой план – накатать заяву, сдать потом нас и сделать ноги, нырнуть на дно? Отсидеться в погребе у какой-нибудь сердобольной вдовы в глухом селе? Вот наша страховка, капитан. Расходимся краями. За разбитую морду извиняться никто не будет, переживешь. Решай сейчас, думать нету времени.

Темноту заполнило частое, тяжелое дыхание пленника.

– Это ж приговор мне, – произнес он наконец.

– А ты – наш живой приговор. Махнем не глядя. Да или нет?

– Убьете – ничего не узнаете. – Аникеев сделал последнюю отчаянную попытку удержать контроль над ситуацией.

– И чего ж мы не узнаем? Начал уже, Леха. Валяй, колись. Ну?

– Понятия не имею! – выпалил капитан.

Теперь уже Соболь слегка опешил.

– Брось крутить.

– Ничего я не кручу, ясно? Решение забрать вашего Гонту принял Коваль, сам! Там… ну… тут… в подвале, где горело… И тогда, на станции… Короче говоря, чего-то не досчитались.

– Какого-то трофея?

– Там не барахло, не ценности. Я так понял, оборудование какое-то, сильно важное. За ним майор аж из Москвы прискакал, немца за собой водит, как пса на поводке…

– Майор из Москвы?

– Лужин, – кивнул Аникеев. – Они все сейчас на станции. Там телефоны, узел связи, штаб себе оборудовали. Видать, правда, секретное. Не для моих ушей. Разместились рядом, в здании две комнаты есть…

– Знаю, – подал голос Борщевский. – Там вечно разное начальство обосновывается. Или командированные. За движением на станции хрен уследишь.

– Во-во! – подхватил Аникеев. – Я документы читал, они тем немцем подписаны, как бы с его слов… Он же по-нашему ни бельмеса, хотя не из пленных, специалист ихний вроде.

– По чему специалист?

– Так по оборудованию же! Ну которое не сгорело! А Ржавский, видать, хотел обставить дело под пожар! Не будь немца, так бы все спустилось. Теперь Лужин оборудование ищет. Где-то же оно есть. Версия такая, что Ржавский с ним нырнул, глубоко.

– А Гонта здесь каким боком?

– Это вам, бойцы, надо Коваля потрясти! – увлекшись, Аникеев даже хохотнул, находя свое предложение забавным. – Как я сам понял, подполковник просто крайнего ищет. Вроде как наш… ваш Гонта вычислил это место раньше, про что-то с Ржавским договорился. И сейчас его покрывает. А тот, Гришка, значит, своих подельников сам пострелял, чтобы свидетелей не осталось.

Соболь выпрямился, размял чуть затекшие ноги. Борщевский уже стоял рядом, в полумраке мужчины переглянулись. Затем, сбив кубанку на затылок, Павел поскреб ногтями лоб.

– Ты понял что-нибудь?

– С них станется, – бросил Иван.

– Да уж вижу… Получается, потерялись важные ящики вместе с Гришкой Ржавым, а на командира нашего все это вешают?

– Прям сразу вешают! – протянул Аникеев. – Кто-то всегда виноват! И я так Коваля послушал… Знаете, хлопцы, Гонта ему давно не нравится. Вот повод появился.

– Григорьич тут не при чем, – отрезал Борщевский. – Надо вашему Ковалю это растолковать. Раз они оборудование какое-то ищут, и за ним даже из Москвы офицера прислали, оно важнее должно быть, чем Гонту посадить.

– Ты откуда знаешь, кто здесь при делах? – хмыкнул Аникеев.

– Командиру до того груза дела нет, – подхватил Соболь. – Тут можешь верить. Я вообще в городе недавно. Что там между Гонтой и Ковалем, не в курсе. Но покуда подполковник счеты сводит, Ржавский с грузом, из-за которого сыр-бор, точно отсюда слиняет. Что хоть за оборудование?

– А вот тут я пас. Немец знает. У него и спросите. Или у Лужина. Или, опять-таки, у Коваля. Вон сколько информированных источников. Больше ничего не знаю.

Теперь кубанка легким движением вернулась с затылка обратно на макушку.

– А больше и не надо.

Отвечая так, Соболь уже наверняка знал, как им с Борщевским надо действовать дальше.

Не говоря ничего, наклонился, грубовато перевернул Аникеева на бок. Несколькими движениями распутал узлы на ремне, освобождая руки пленника. Капитан тут же принялся растирать затекшие кисти, по-рачьи отползая назад. На бывших разведчиков глядел с недоверием, это было заметно даже в ночи.

Павел уже утратил к капитану былой интерес. Осталось закончить с ним, убивать впрямь не хотелось. Идею такой страховки родили и обсудили, пока поджидали Аникеева дома у Анны. Сработать должно, не рискнет капитан счеты сводить. Зная подобную публику, Соболь был в этом уверен.

– Давай бумагу писателю, Иван. Заодно проверю на грамотность.

– Ты ж математик.

– Ничего. Учитель, Ваня, – понятие вообще широкое.

Павел повернулся к Борщевскому, на мгновение упустив пленника из виду.

Ошибка.

Разведчики слишком быстро успокоились. Решили, что запугали Аникеева достаточно. Забыв при этом одну важную деталь: он ведь давно служил в органах госбезопасности. И отдавал себе отчет – нет ничего страшнее, чем попасть в немилость. Успев убедиться, что эти двое его не боятся, капитан осознал: их не остановит ничто. Бумага, которую они сейчас от него хотят, не страховка: смерть медленная.