Читать книгу - "Спасатель. Жди меня, и я вернусь - Андрей Воронин"

На широкой простодушной физиономии Слона проступило выражение растерянности. Глаза его воровато вильнули, и это очень не понравилось Андрею.

– Виноват, – пребывая в явном замешательстве, промямлил Слон. – Решил сначала поставить в известность…

Ответ его Андрею тоже не понравился. В таких ситуациях любой нормальный человек действует автоматически, не задумываясь, без оглядки на субординацию. Исключение из этого правила, на взгляд Андрея, допускалось лишь в том случае, если потенциальный спасатель не горел желанием кого-то спасать. Или, скажем, не без оснований опасался, что высокое начальство придерживается иного, отличного от общепринятого, мнения по поводу предстоящей спасательной операции.

– Вы болван, – резко отчеканил Стрельников. – Учтите, с рук это вам не сойдет в любом случае. А если допущенное вами промедление окажется для юноши роковым, я с вас шкуру спущу. И имейте в виду: это не фигура речи, а конкретное обещание. Действуйте, живо!

Это прозвучало своевременно, в ту самую минуту, когда Андрей уже совсем собрался оставить этих двоих выяснять отношения и спуститься в колодец на свой страх и риск, без их драгоценной помощи. Получив приказ (Андрею опять показалось, что совсем не тот, которого ждал), Слон немедля развил бурную деятельность. Теперь в выражении его лица, в каждом движении и начальственном окрике сквозило облегчение; он напоминал большого пса, засидевшегося взаперти и наконец-то выпущенного на прогулку, разве что не прыгал выше головы и не валялся на спине, растопырив все четыре конечности. Он явно изучил своего шефа намного лучше, чем Андрей, знал о нем что-то, чего Липский знать не мог, и в этой ситуации действительно ждал от него какого-то другого приказа, с которым заранее был не согласен, но ослушаться которого не имел права. Андрея это маленькое открытие не удивило, но и приятного в нем было мало.

Буквально через минуту два дюжих бойца уже начали спускать в колодец третьего – малорослого, но мускулистого и ловкого, как профессиональный гимнаст, крепыша по кличке Сударь. На груди у Сударя висел загодя включенный фонарь, пояс оттягивала деревянная кобура со «стечкиным», а на плоской треугольной спине болтался автомат – деталь, на взгляд Андрея явно излишняя в спасательно-спелеологической операции, которая предстояла бойцу. Липский открыл рот, но тут же его закрыл: пусть поступают, как им заблагорассудится, пусть навесят на своего Сударя еще три автомата и полевую гаубицу в придачу, только пускай, наконец, начнут шевелиться.

Пестрая нейлоновая веревка начала медленно уползать в черное жерло колодца, свет фонаря заметался по сырым, изглоданным временем стенкам. Из круглого провала доносились шорохи, постукивания, металлический скрежет и лязг, когда автомат цеплялся за бетонные стенки, да изредка неровный перестук и короткое бульканье упавшего в воду камешка.

– Тут скобы, – донесся из глубины гулкий, с реверберацией голос бойца. – Только ржавые совсем, сгнили так, что наступать боязно…

– Пацана видишь? – перегнувшись через парапет, спросил Слон.

– Да где его увидишь? – гулко донеслось в ответ. – Глубоко, вода бликует… Только фонарь и видно!

«Утонул, – с чувством близким к отчаянию подумал Андрей, и сейчас же совершенно не к месту ему вспомнился Мольер: – Кой черт понес его на эти галеры?!»

– Кто вязал узел, когда туда спускали молодого человека? – отвлек его от горестных размышлений ровный, как обычно, голос Стрельникова.

Слон, к которому был обращен этот вопрос, развел руками.

– Я. Нормальный узел, дважды проверил. Сам диву даюсь: как такое могло случиться?

– Странно, правда? – обратился Стрельников к Андрею. – Эта веревка рассчитана на то, чтобы выдерживать нагрузки, многократно превосходящие вес нашего юного друга. Зная Николая, – он коротко кивнул в сторону Слона, – за прочность узла я могу ручаться. Соображает он туго, но, если что-то делает руками, это всегда сделано на совесть. Тем не менее веревка вернулась на поверхность пустой, без груза. И, насколько я понял, из колодца не было слышно ни крика, ни плеска… Верно?

– Верно, – медленно, с интонацией человека, начинающего прозревать, подтвердил Слон. – Просто пара рывков, и все. А может, там, внизу, кто-то есть? Тварь какая-нибудь…

– Динозавр, – иронически подсказал Стрельников. – Был на заре восьмидесятых такой художественный фильм «Легенда о динозавре». Как раз, между прочим, японский. Знаете, что такое бритва Оккама?

– Да не было при нем никакой бритвы! – горячо, с обидой запротестовал Слон. – Только этот его японский штык…

– Тем более, – сказал Стрельников, обращаясь при этом не к нему, а к Андрею. – Мудрец не советовал без нужды умножать сущности, Андрей Юрьевич. Иными словами, к чему выдумывать и приплетать к делу динозавров, гигантских пауков и иную нечисть, когда в нем уже имеется сочетание таких взаимодополняющих факторов, как веревка, узел, японский штык и предприимчивый молодой человек с головой на плечах?

– Нет его здесь! – послышался из колодца потусторонний голос Сударя.

– Ты хорошо смотри! – гаркнул в темное жерло Слон. – Как это «нет»? Куда ж он делся?

– Вот так и нет! – не без раздражения откликнулся из глубины боец. – Тут воды всего по колено, фонарь его – вот он, на дне. А самого нету!

– Вот видите, – сказал Андрею Стрельников.

Тон у него при этом был какой-то странный. Таким тоном люди типа Виктора Павловича Стрельникова – умные, твердые, сохраняющие полное самообладание в любой ситуации и так далее – констатируют неизбежность катастрофы: вот видите, мы падаем, и, если помножить высоту на ускорение свободного падения, силы удара о землю будет достаточно, чтобы нас расплескало по площади, приблизительно равной одному гектару. Создавалось впечатление, что отсутствие на дне колодца трупа Женьки Соколкина с переломанной шеей и раскроенным черепом его почему-то не радует.

– Здесь тоннель! – крикнул из глубины колодца Сударь. – И… Ну да, точно так! Вижу дневной свет.

– Вот видите, – повторил Виктор Павлович.

– Что я должен видеть? – огрызнулся Андрей. – Хотите сказать, что он сбежал?

– А вы можете предложить какой-то другой вариант?

Липский пожал плечами.

– Да нет, пожалуй. Но не понимаю, чем вы так недовольны. Живой – и слава богу, сбежал и молодец. Ну, не то чтобы так уж прямо и молодец, но понять его можно. Мальчишке шестнадцать лет от роду, и ехал он сюда вовсе не затем, чтобы попасть под минометный обстрел и принять участие в рукопашной наравне с вашими головорезами. Так что, пожалуй, он все-таки молодец. Да что там «пожалуй»! Просто молодец! Если ушел он, сумеем уйти и мы.

– Да, это верно, – кивнул Стрельников. – Но есть пара вопросов. Первый: как далеко он сумел уйти? И второй: зачем на самом деле он ушел. Из этого, второго вопроса естественным образом проистекает третий, самый важный: есть ли у нас хоть какой-то резон последовать его примеру?