Читать книгу - "Курьер.ru - Вячеслав Антонов"

То, что в свое время подвернулся этот русский, было очень кстати, — требовалось только удержать его. И, разумеется, найти подходящее дело — у господина Ли Ван Вэя ничего даром не пропадало.

* * *

Жаркий день повернул к вечеру. Прозрачная вода была неподвижна, как стекло, даже под аркой стихло волнение. Тени от острых скал поползли по береговой гальке и дальше, по чистому дну, растворяясь в темно-зеленой глубине. Шинкарев сидел на берегу. Патриция вышла из грота, полностью одетая, с высоким пятнистым рюкзаком, свисающим с одного плеча; на другом плече — автомат с вставленным магазином.

— С кем воевать собралась?

— Мало ли... Что, уже скучаешь?

— В смысле?

— В дело хочется, в активность? А тут приторчал с какой-то дурочкой... Только честно говори, я ведь тебе не вру. Ну-ка смотри мне в глаза! Что ты там видишь?

— Ничего.

— Ничего? — Крыса повысила голос.

— Ничего страшного.

— А так? — Она направила на него автомат.

— А ну, убери! — Шинкарев решительно отклонил ствол. — Идиоты так шутят.

— Merci bien! (Спасибо (фр.)).

— На здоровье.

Вот за это Андрей не был намерен извиняться. Но продолжил вполне спокойно:

— Что касается скуки, спроси своего Ши-фу. Он тебе объяснит.

— Что объяснит? Нет, ты объясни!

— Все просто. Есть жизнь деятельная — vita activa, по-латыни. И жизнь созерцательная — vita contem-plativa. Первая как выдох, вторая как вдох. Значит, нужна и та и другая. Движение в покое, покой в движении...

— Откуда ты знаешь?

— А откуда ты знаешь тайцзи? Или про сады камней?

— Значит, ты тоже учишься... — сделала вывод Патриция. — А что, в России можно учиться?

— Где угодно можно учиться.

— Кто тебя учит? Китайский Учитель?

— Китайский, но не Учитель. Так, инструктор.

— Расскажи!

— Хочешь узнать? Серьезно? Ладно, слушай.

...Ранним апрельским вечером, окутанным первым сухим теплом, приятно видеть воду Фонтанки, мелькающую сквозь гранитные башни моста. В мягких, розовато-серых сумерках улица Ломоносова заполнена народом; поблескивающие корытца машин, мигая красными фонариками, выстраиваются плотной лентой в створе высоких темных домов. Во дворе, в квадрате темнеющего неба, развернулись голые ветки узких, высоких лип. За неприметной железной дверью, спрятавшейся в углу двора, охватывает возбуждающий запах спортзала: мужского пота, резины, сухого дерева.

Невысокий черноволосый китаец в такой же, как у всех, черной форме кажется ожившим иероглифом, обозначающим очередную, легко и точно исполняемую, комбинацию. У него крепкие круглые плечи, выбритый до синевы подбородок, узкие глаза, в глазах порой мелькает грозный блеск:

— Спина пряма, расслабиса! Рука длинный, непрямой, на полкруга идет!

Шинкарев поздновато пришел в тайцзи — поначалу хрустели суставы, болели нерастянутые связки. Но порой что-то мелькало, будто поднималась от живота невидимая волна и катилась по телу легкой сухой прохладой, иголочками покалывая в ладонях. Рука сама идет вверх, разворачивается поясница, скручиваются расслабленные бедра, а над ухом снова:

— Расслабиса! Улыбаса! Как убийса улыбаса! Макушка — «бай-хуэй» — идет в пустоте, пах — «гуэй-инь» — в тяжести, кисти ровными кругами «наматывают нить», Инь и Ян играют друг с другом: одна нога тяжелая, другая легкая, стойка открытая, за ней сразу закрытая:

наверху бьют в горло, снизу бьют в интимное,

в центре два бока и смотри в сердце,

в нижней части две голени и два колена,

на ладонь от заднего мозга важна истинная

душа — хунь...

«Алмазный силач» — чуть влево, чуть вправо; руки ровно по кругу, нога резко вниз, на подножку с рывком рукой; сразу выход на «Ленивое закатывание рукавов»; — и снова круг скрещенными кистями; руки расходятся кругами; пинок коленом вперед; пальцы в горло; удар стопой назад; потом плечо, локоть, за локтем кисть выстреливает по дуге, попадешься — так и воткнется...

— Расслабиса! Корпус пряма держать, шарика не потерять, энергия вниз пойдет, сама пойдет!

Тигры и барсы глубоко в горах живут,

Водяной дракон резвится в пучине,

пустые разговоры — как разлившаяся тушь,

конец — в завершении моей собственной искренности...

Энергию можно потрогать. В кистях, выставленных «в шарик», возникает легкий зуд, покалывание, вибрация. В центрах ладоней («лао-гун») нарастает возбуждение, между ладонями словно протягивается толстая заряженная трубка, по которой что-то живое пульсирует-упирается. «Шарик» наполняется, становится упругим, напряжение перекатывается, ощутимо сопротивляется сжатию — и вот она, энергия Ци, в руках, словно детский мячик. Потом раз — и выскочила, и ладони уже не сопротивляются, схлопываются, вжимаются друг в друга. «Зубами не удержал — губами разве удержишь!»

В почках энергия черная и горячая, в даньтяне, внизу живота — киноварно-красная. А в руках она белая, и тут в голосе китайца появляется странная нежность:

— «Ма-бу» стоять, шарика держать, время идет, энергия видеть: такая красивая...

— Тихо! — перебила Патриция. — Слышишь?

На подходе к острову раздались слабые, но отчетливые звуки судового дизеля.

— Наши? — спросил Шинкарев.

— А кто здесь — наши?

— Тебе лучше знать.

Они спрятались за камнями. Андрей забрал у Патриции автомат, заняв позицию для стрельбы лежа. Звук мотора усилился, стало отдавать эхо, и в бухте показалась знакомая яхта. Она ровно шла по красной закатной воде, то ярко белея на солнце, то пропадая в тени. Не стопоря машину, кораблик снизил скорость, зашуршав, коснулся килем донной гальки. Из рубки показался Чен, из-под ладони осмотрел берег; увидев поднявшегося Андрея, жестом пригласил на борт. Шинкарев повесил на шею автомат, закинул на плечо рюкзак и направился к берегу. Патриция шла рядом, одной рукой демонстративно обнимая Андрея за талию. Чен подал ей руку с борта.

— Тебя ждут. Форма одежды парадная. Женщина сразу же спустилась в салон. Чен сказал лишь пару слов, однако обращался к Патриции он явно иначе, чем прежде. На корме сидел Вонг, под его легкой белой курткой угадывались контуры «Узи». Чен с Шинкаревым поднялись в рубку, винт выбросил воду из-под кормы, яхта отошла назад. Разгоняясь, она сделала круг по бухте и, выровняв крен, на полной скорости промчалась под аркой в открытое море. Чен, плотно взявшись за рычаги, повел яхту в сторону порта; судно шло на редане, подняв нос над водой, ветер свистел за приоткрытым иллюминатором, высокий пенный вал поднимался за кормой.