Читать книгу - "До последней капли - Андрей Ильин"

И пошла жизнь как обычно. Ни шатко, ни валко.

Утром — инвентаризация болей и болячек, чистка остатков зубов и полоскание протезов, завтрак. Диван.

Днем — просмотр газет, выявление новых болячек, поиски потерянных протезов, обед. Диван.

Вечером — телевизор, ужин, лекарства. Диван.

Но диван каждый раз. Обязательно. Потому что устал Сан Саныч. Не в таком преклонном возрасте в войнушку играть. Ладно, если бы пистолеты да автоматы были игрушечные, пластмассовые. Но они были железными. Неподъемными. И бандиты были настоящими. И кулаки у них тоже были нелегкие.

Тут не каждый молодой бы справился. А ветераны выстояли. Но не за так просто. Не за здорово живешь. Полезли у ветеранов болячки всяческие. Как обычно после драки.

Странное дело — в окопах сидишь, под открытым небом, в грязи, в воде, в снегу по уши — и хоть бы что. Ни простуды, ни триппера. Ни одна напасть не берет. Словно из железа сделан. Даже обидно.

Кончились бои, в тыл оттянулись, самое бы время отдохнуть — так опять нет, все болезни в гости пожаловали. Здрасьте, пожалуйста. И простуда, и ангина, и… Но это если повезет.

Что ж их раньше не было, на передовой? А вот не было, и все тут. Необъяснимый медицинской наукой факт. Как и еще один, из той же серии. Когда ползали солдатики на фронте по грязи, по трупам, осколки получали в мягкие ткани, на проволоке ржавой кожу, мясо рвали — и никаких заражений не знали. А дома занозу посадил — и будьте любезны, нарыв в полруки.

Вот и ветераны, видно, по старой окопной памяти, пока в поле дрались — держались. А как домой в уют да теплоту прибыли — раскисли.

— Ну, как вы там? — звонил периодически Сан Саныч друзьям.

— Ой, не говори, Полковник! Руки-ноги плетьми висят. Температура. Чих ураганный. Сопли что гранатные осколки во все стороны летят. Со свистом. Не знаю, доживу ли до ужина.

— А другие как?

— Так же. Отсюда стенания слышу. В общем, нормальная послевоенная жизнь. Неделю.

А на вторую — сюрпризы пошли. Мало сказать, неприятные.

— Слушай, Саныч. Ты знаешь, что Толька в больнице? В реанимации.

— Как?!

— Так. Со вчерашнего вечера. Днем был нормальный, а к вечеру скрутило. Враз. По всей видимости, сердце. Если бы не помогли вовремя, его бы уже не было. Повезло. Соседи участкового терапевта вызвали, а сами куда-то ушли. Он к Толе заглянул, в поликлинику позвонить, и что-то такое увидел. Давление ему замерил и чуть не ахнул. Всадил пару уколов и вызвал «Скорую». А та «скорая» — реанимационную. Если бы еще десяток минут, было бы поздно.

— А врачи что говорят?

— Врачи говорят, возраст. И еще говорят, какие-то перегрузки.

— Какие, к черту, перегрузки?

— Вот и они спрашивают, какие перегрузки? А Толя твердит, что месяц лежнем лежал, головы от подушки не отрывая. Даже на огород не ездил. Берегся.

— Ну?

— Вот тебе и ну. Теперь в реанимации.

— Ну так поехали в больницу.

— Едь — не едь, все равно не пустят. Мы завтра решили. С утра. Собираемся на обычном месте. На городошной площадке. Я, ты и Михась. Семену пока решили ничего не говорить, ему своих болячек хватает. Встречаемся в десять.

Сан Саныч пришел вовремя.

Борис опоздал на полчаса.

Михась не пришел вовсе.

— Ты что, с ума сошел! — возмутился Полковник, завидя идущего от остановки Бориса. И тут же осекся. — Что случилось?

— Беда не приходит одна. Михася машина сбила.

— Когда?!

— Только что. Когда он шел на автобус. Наверное, торопился. Помнишь, возле его дома проулок? Где обычно в обход ходят. Так вот он пошел прямо.

— Жив?

— Когда увозили — был жив.

— Мать честная! Куда же ехать?

— К Михасю. Он ближе.

— А Толя?

— Он все равно без сознания. Я звонил. К Михасю ветераны опоздали.

— Умер, — сказал дежурный врач. — Не приходя в сознание. Будете оформлять?

Сан Саныч почернел лицом и ничего не ответил.

— Вам плохо? — спросил испугавшийся врач.

— Плохо, — честно сказал Сан Саныч. — Хуже не бывает.

Остаток дня ветераны продежурили в реанимационном отделении районной больницы, где лежал Анатолий. Он все так же не приходил в себя.

— Жить будет? — спрашивали ветераны.

Врачи неопределенно пожимали плечами.

К ночи решили возвращаться по домам. Чтобы утром снова заступить на дежурство.

Пока провожал Бориса, пока ждал автобус, пока ехал, Сан Саныч думал об одном — о несправедливости судьбы, убивающей после боя. Он помнил такие нелепые смерти по фронту. Когда не от пули, не от осколка, не от штыка. Когда во сне — под колесами завернувшей в лес машины. Когда на собственной, потерявшей чеку гранате. Когда от прошедшего по окопам неожиданного ночного мороза.