Читать книгу - "Марафон со смертью - Андрей Воронин"

Неужели Андрей и впрямь считает, что обыкновенное дорожно-транспортное происшествие можно квалифицировать как спланированное и подготовленное покушение? На кого — на репортера? Да кому он нужен!

— Да-да, Николай, это была попытка убрать тебя, которая лишь случайно сорвалась.

— Чушь…

— Тебя загнало под прицеп и заклинило там?

— Да вроде. Я не помню, был без сознания…

— Я беседовал со следователем, который вел твое дело. И знаю кое-какие подробности, не удивляйся.

— И что же?

— Первый раз тебе повезло, потому что твоя «бээмвуха» залетела между колесами тягача и прицепа, «тормознув» передними стойками и крышей. Иначе, если бы стукнулся передком прямо в сдвоенные оси прицепа, например, тебе была бы полная хана.

— Допустим.

— Второй раз тебе повезло в том, что ты чудом успел куда-то подевать свою буйную голову, и когда «слизывало» крышу, вместе с ней не «слизало» и твои мозги.

— Очень аппетитно рассказываешь.

— Извините, не знал, Николай Сергеевич, что вы настолько чувствительная особа.

— Ладно, продолжай свой захватывающий рассказ про мои смерти. Сколько ты их насчитал?

— В третий раз, — невозмутимо продолжил Андрей, — тебе повезло дважды — во-первых, не порвался бензопровод и горючка не полыхнула вместе с тачкой и с тобой, беспомощным, и во-вторых, ты не истек кровью и не замерз, прежде чем тебя нашли и доставили в районную больницу.

— Звучит убедительно.

— Более чем убедительно. Тебя убивали, и убивали профессионально, и лишь случайно ты остался жив. И даже инвалидом по жизни не стал.

— Ну, а вот теперь ты сплюнь! — Коля, обеспокоенный своим позвоночником, слишком суеверно относился теперь к своим болячкам — оказаться в тридцать с небольшим лет, с маленькой дочуркой и молодой женой, в инвалидах? Нет уж, увольте! Лучше бы тогда сразу…

— Извини, конечно.

— Ладно, ерунда… Ты знаешь, я тебе почти поверил, — усмехнулся Николай, — но ты, Андрюша, не привел ни одного аргумента в пользу того, что водитель был подосланным убийцей, а не обыкновенным алкоголиком за рулем, залившим с утра в своем колхозе сто — двести граммов для бодрости.

— Я же тебе сказал сразу, что у меня не доказательства, а предчувствия. Хреновые, Коля, предчувствия, тревожные… Кстати, тебя уже однажды «наказывали» — помнишь, летом, в твоем собственном подъезде?

— Ну, ты приплел!

— Я уверен, что это тоже был акт мести — кого-то ты тогда зацепил.

— Андрюш, а детективы ты давно читал? Или, может, американских боевиков насмотрелся? Мы же тогда еще не занимались контрактами «Технологии и инжениринга»! Как же ты можешь ставить рядом эти два происшествия?

Дубов несколько минут сидел молча, с нескрываемым сожалением глядя на друга — этот человек, оказывается, действительно был неисправимым романтиком в душе, не позволяя себе замечать в людях дурное.

Николай тоже молчал, переваривая и взвешивая версию Андрея.

Наконец он заговорил:

— Ты знаешь, Андрюша, меня однажды уже пытались убить за мои журналистские дела.

— Ты что? Когда?

— В Одессе еще. Псих с гранатой в метре от меня стоял, уже и чеку выдернул.

— Ни черта себе! — присвистнул Дубов, с нескрываемым удивлением глядя на этого совсем молодого еще мужика, на долю которого за последний десяток лет выпало столько, сколько не выпадает десятку человек за всю жизнь.

— А снаряд, как тебе тоже, наверное, известно, дважды в одну воронку не попадает.

— Коля, есть еще несколько моментов, которые меня сильно беспокоят.

— Говори!

— Во-первых, у меня такое чувство, будто кто-то копается в наших бумагах, когда нас нет на работе.

— В смысле?

— Прихожу утром в свой кабинет — и что-то не так. Чувствую, кто-то в папках на столе рылся, хотя лежат они, на первый взгляд, так, как я положил.

— Ну, брат, снова у тебя одни чувства в качестве аргумента! — разочарованно протянул Николай. — Я уж подумал, серьезное что-то…

— Однажды я схитрил — как в детективных романах или фильмах, не смейся.

— Не смеюсь.

— Я вырвал волосинку…

— На такие жертвы пошел — и все из-за своей подозрительности! — не выдержал и задорно рассмеялся Николай, запрокидывая голову.

— Ты же говорил, что выслушаешь мою информацию вполне серьезно, — строго посмотрел на него друг, и Коля поспешил побыстрее успокоиться.

— Конечно, извини!

— Так вот, я наслюнявил, извини за подробности, волос и прикрепил его на обложку верхней папки — так, чтобы, если кто-то посторонний, кто не знает про ловушку, откроет ее, я это сразу заметил.

— И? — встрепенулся Коля — информация на самом была деле важной.

— Наутро волосок был сорван! — торжествующим тоном завершил Андрей.

На несколько минут в комнате повисла тишина — Андрей наблюдал за реакцией Николая, а тот напряженно думал — судя по всему, кто-то и впрямь заинтересовался их работой.

Николаю нужно было срочно найти какой-нибудь контраргумент, который бы поставил данные Дубова под сомнение — версия могла быть принята только тогда, когда была бы стопроцентная уверенность в ее неопровержимости.

И Самойленко нашел!

Довольный собой, он шлепнул себя ладонью по лбу, рассмеялся и воскликнул:

— Андрюша, Шерлок Холмс ты мой дорогой! А про Татьяну Сергеевну ты забыл?

— Про какую Татьяну Сергеевну?

— Про уборщицу нашу, милый ты мой! Она пришла себе тихонечко вечерком или утречком, когда вас, оглоедов, нет в кабинетах, смахнула тряпкой твой волос, не подозревая, какая важная операция проводится у нее под носом, — и все! А ты тем временем ловишь злоумышленников, покушающихся на тайны редакции программы «Деньги».

Он был уверен, что своим гениальным открытием застанет Андрея врасплох, но тот сидел все так же невозмутимо, а когда Николай отсмеялся, спокойно ответил:

— Отпадает. Вообще-то Я не думал; что ты принимаешь меня за такого идиота.

— Не обижайся, ты что!

— Я и не обижаюсь… Короче; Татьяна Сергеевна уборкой занимается не утром или вечером, а именно утром, часов в семь. Я был на работе уже в шесть. Волос был сорван. Так что на нее можно не списывать.

— Ну, это другое дело…

— А для верности ваш покорный слуга Шерлок Холмс проделал эксперимент еще дважды.