Читать книгу - "Пасынки фортуны - Эльмира Нетесова"

Кузьма недоверчиво присматривался к соседу. Ничего не говорил ему. А про себя выводы делал:

«Неделю назад из зоны сорвался, а мурло будто вчера скоблил. Где побриться успел? А и клешни не побиты, не мечены рудником. Ни царапины на них, ни ссадины. Ногти вон какие вычищенные. Я в жизни таких иметь не буду, как у бабы», — подметил Кузьма, исподволь разглядывая человека.

— А чего ты пахана не принял? — спросил тот внезапно.

— Да я и не видел его.

— Темнишь, он к тебе хилял. Капеллан тропку не сеет.

— Может, и хотел нарисоваться, но не пришлось, — ответил Кузьма и решил осторожно вытянуть из соседа все, что тому было известно: — А Капеллана накрыли на кассе? Сколько он спер?

— Кто его знает, я от ментов слышал про все. Они не очень при мне болтали. Трясли за душу, где, мол, с паханом встретиться хотели? Знать, не накрыли пока Но приступают! Тут смыться — не обломится.

— То-то у меня всю избу на уши поставили, — выдохнул Огрызок и добавил — Выходит, бабки шарили.

— Капеллана, — подсказал сосед.

— Мою избу без ментов есть кому стремачить, — отмахнулся Кузьма и, сделав вид, что разговор ему не интересен, отвернулся к стене. Задумался: «Как ни крути, выходит, Чубчик засветил. Вякнул своей лягавой, что просил я его о пахане. Иначе с чего меня замели, даже мосле обыска, ведь ничего не надыбали. Но знают: виделся с фартовым. Начнут давить, куда его справил? Что же мне теперь светит?» — задумался Огрызок, вспоминая все статьи уголовного кодекса. «У себя я его не оставил. Значит, укрывательство не пришьют. В дело не ходил с ним. Обыск подтвердил… Отвел к фартовым? Ну так это попробуй, докажи! Остается одно — не сообщил о нем в ментовку! Не засветил законника. Но и что попробуй пришей, значит, вместе со мной Чубчика

за задницу надо брать. Он тоже знал. Но если б засветил, не успел бы Капеллан тряхнуть кассу. Это уж верняк. Но тогда зачем меня приморили?» — не понимал Огрызок.

— Огрызок! На выход! — послышалось от дверей. Кузьма вошел в кабинет следователя спокойно. Едва

присел, вопросы посыпались. Один другого каверзнее. Кузьма стоял на своем. Никого не видел. Ничего не знает, ни с кем не общался. С зоной связи не держит.

— Одумайтесь, Кузьма! Человек, которого вы укрыли, рецидивист. Его найдем. Самое большее — через пару дней. Но тогда… Скажите лучше сами, где вы его спрятали? — настаивал следователь.

— Не видел я его, — стоял на своем Кузьма. Его вернули в камеру, под злое напутствие:

— Не выпущу, пока не скажешь! Хоть сдохни в камере… Кузьма остановился на пороге. Оглянулся на следователя и ответил:

— Хватаете кто ближе? Козла нашли?

Огрызку не дали договорить накипевшее за эти дни. А вскоре вызвали на допрос соседа. Он вернулся, матерясь во всю глотку. Проклинал Капеллана и следователя:

— Пришьют чужой хвост к жопе, впалят добавочный червонец и загорай на Колыме до смерти за всякую падлу! Охота мне была тянуть еще одну ходку ни за хрен!

— Все равно за побег добавят! — успокаивал его Кузьма.

— За побег столько не пришьют, сколько за кассу прибавят, — стонал мужик.

— А ты не знал, куда намылился? Я за бега, считай, столько же тянул, сколько за свое получил. И никому на уши не вешал. Как тебя накрыли? Где? Тебя когда привели сюда? Меня на три дня раньше! Чего на жаль давишь? Не мог же ты, линяя в Магадан, здесь кассу взять! Темнишь, сосед! Все лажа! На ходу дела не делают. Да еще такие! Их проворачивают без таких, как мы с тобой! Не высвечиваясь. И Капеллан — не дурак! Он и тебя, и меня пришил бы враз, сорви свой куш с кассы. Это как два пальца обоссать!

— Конечно, такой зажилил бы положняк! Он теперь на воле. А вот мы? Так ты-то знаешь, где он? Вякни! — просил сосед.

— Ни в зуб ногой! Клянусь мамой! — соврал Огрызок, понимая, выведи он милицию на фартовых, Капеллан его из-под земли достанет, сведет счеты. «Промолчи — с Чубчиком дело иметь придется. Уж если ему фартовые промолчали о пахане, значит, жирную долю им отвалил Капеллан. Либо вместе в деле были. И теперь сбежали с Колымы. Подальше от всех зон, чтобы задышать своей «малиной». Пусть и маленькой, но наглой», — размышлял Кузьма.

Он не верил соседу. Уж очень словоохотливый мужик оказался. Хотя… Всяких хватает в «малинах». Но этот знает многих. Вот только одно смущает. Вроде знает Капеллана не один год, в «малине» его был, а Огрызок от пахана барака никогда не слышал о Моските, как назвал себя сосед. Хотя вместе с Капелланом не одну зиму кантовались в бараке и вечерами пахан любил тряхнуть былым — вспомнить кентов, жаркие, удачливые дела. Огрызок помнил те вечера. Не раз и сам, лежа на шконке, перебирал в памяти прошлое. Москит? Нет, никогда он не слыхал такой кликухи. «Выходит, «наседку» мне подкинули менты? Но что узнать хотят, что вытянуть? Может, подозревают и меня в ограблении кассы? Ведь вон следователь прямо с этого начал. Если они не поймают пахана, вполне могут на меня его дело повесить. Докажи, что не воровал, этим падлам! Хотя почему обязательно я — крайний? В поселке фартовые имеются! Почему их не трясут?» — злился Огрызок, пытаясь заглушить в себе и другой голос: «Вот накрыли тебя, а Катерина и не навестит! Небось, и рада случаю отвязаться. А зачем ты ей теперь? Хата отремонтирована, все в порядке в самой избе. Доживет год и смотается на свою Смоленщину одна. Даже не спросит, где Кузьма, куда его дели? За все дни корки хлеба не передала. Эх! Бабы! Все вы одинаковы! Покуда рядом — своя! Стоит жареному петуху в сраку клюнуть, гут же имя забываете, кого недавно обещались любить до гроба».

— Выходи, Кузьма! — крикнул охранник, внезапно появившись в дверях. Огрызок удивленно глянул на него:

«По имени назвал! С чего б на пса блажь нашла? В какое говно носом воткнуть теперь вздумали?» — он поплелся к двери, еле волоча ноги.

Только теперь заметил, что Москита нет в камере. Увели, покуда он дремал. «Ну, да и хрен с ним!» — вышел Кузьма в коридор и тут же увидел Катерину. Она бросилась к нему со всех ног:

— Пузырек ты мой паршивый! Бедный мой чувырло! Глянь, как исхудал! Совсем измучили тебя ироды! Извели мою кикимору! — схватила мужика в тугие, потные объятия.

— Да подождите вы! Минуту погодите здесь! Чего налетели? Дайте пройти. Сейчас разберутся! — придержали Катерину у двери следователя.

— И я с ним! — орала баба, не выпуская из рук Кузьму, вцепившись в него намертво.

Из глаз Катерины рекой текли слезы.

— Входи! — впустил Кузьму в кабинет охранник и, став стеной перед Катериной, не впустил ее с Огрызком. Цыкнув на бабу, велел замолчать.

— Ну и жена у вас! Настоящая политическая! Какой скандал подняла в Магадане! Москву телеграммами засыпала. Справедливости искала за тридевять земель. А мы ее тут нашли! Поймали Капеллана. Сами! Он и подтвердил, что не имел встречи с вами. Это все. Больше вы нас не интересуете. Идите домой. Ошибка? Нет! Это проверка на моральную зрелость была! Вот если б вы его укрыли, помогали скрыться, тогда — другое дело! Может, и не удержались бы помочь. Но… Нас дезинформировали. Все источники — Александр, Катерина и сам Капеллан не подтвердили факта помощи беглецу! На ваше счастье, Кузьма! Считайте, что отдохнули у нас от работы! Эти дни вам будут оплачены прииском. Ну, а недоразумение — забудьте! — вернул документы следователь, заставив Кузьму расписаться в постановлении о прекращении против него, Огрызка, уголовного дела.