Читать книгу - "Мусорщик - Андрей Константинов"

— Нет, Лена.

— Но почему?

Бабочка опустилась на стол, на лист бумаги со штатным расписанием несуществующего Агентства журналистских расследований.

— Потому что мне не нравится вид на Мойку.

— Ты… уверен? — спросила Лена тихо.

— Да, — ответил он, — уверен.

— Жаль, — сказала она, выпила виски и раздавила донышком бокала бабочку.

— Зачем ты бабочку убила?

— Действительно… лучше бы я…

— Что?

— Лучше бы я убила тебя, Обнорский, — сказала Лена и поднялась. — Ночевать оставишь?

— Нет.

— Ну и х… с тобой.

Лена вышла в прихожую, надела плащ. Обнорский налил себе виски. Лязгнул замок, Ратникова вышла на площадку.

— Эй! Юбку забыла.

— А я еще вернусь, — сказала она с издевкой. — Ты от меня не убежишь. Я еще у тебя работать буду. Я, между прочим, ценный кадр, пользы могу принести много. И ты это поймешь, если не совсем окончательный кретин.

— Окончательный.

— Наговариваешь на себя, Андрюшенька, — и хлопнула дверью.

Обнорский налил себе водки в фужер, чокнулся с телефоном, потом подошел к входной двери, чокнулся с замком, устало усмехнулся и, вздохнув, сказал:

— За новую жизнь, товарищ Серегин, — и выпил фужер до дна.

* * *

Не зря про Обнорского говорили, что он «упертый, как танк». Не зря. В октябре, когда на Питер навалились дожди и туманы, когда облетели остатки листвы, а Нева в очередной раз попыталась вырваться из гранита… в октябре девяносто шестого Андрей открыл-таки «Службу журналистских расследований». За три месяца бессмысленного (так ему уже начало казаться) хождения по редакциям, кабинетам и инстанциям он здорово устал. Похудел, стал раздражительным, стал больше курить и хуже спать.

Но упорство все-таки дает иногда положительные результаты. Причем неожиданно, там, где ты не рассчитываешь на удачу. Однажды, в тоскливый пасмурный день с дождем и ветром, Обнорский заскочил в рекламный концерн «Реклама-плюс». Он не питал никаких иллюзий, понимая, что рекламные издания существуют для коммерческой деятельности, а вовсе не для того, чтобы спонсировать «упертых» журналюг. И все же он пришел к одному из руководителей «Рекламы-плюс». И совершенно неожиданно получил поддержку!

Неожиданным это было только для Андрея. Издателем руководили вполне объяснимые соображения: привлечь в издательство громкое имя означает привлечь и читателей. Финансово концерн стоял на ногах крепко и мог себе позволить некоторые расходы без проблем.

Обнорский, еще не веря в удачу, тут же взял быка за рога, положил на стол издателя штатное расписание и смету расходов. Вот сейчас, думал он, коммерсант посмотрит в графу «Итого» и скажет: ну-у, Андрей Викторыч, это вы через край хватили… Коммерсант посмотрел в графу «Итого» и сказал:

— Нормально. Приступайте к делу.

И дело закрутилось. Обнорский начал обзванивать коллег из питерских СМИ. В принципе, он загодя сформировав команду. Теперь настало время собрать людей вместе. Андрей был убежден, что серьезные расследования можно проводить только «бригадным методом», вскрывая тему с разных сторон, исследуя и анализируя различные аспекты, в том числе и косвенные… Для этого требовался коллектив из людей неравнодушных, компетентных и, разумеется, «упертых». Такие люди были, и Обнорскому удалось их собрать под крышей «Рекламы-плюс».

Все ли было так уж гладко? Конечно, нет. Не хватало опыта, техники, денег. Не хватало взаимопонимания и терпимости. Однако было страстное желание работать, энергия молодости, и жернова закрутились, набирая обороты, выдавая первую «муку».

Рухнуло все внезапно. Тогда, когда расследователи только-только начали входить в нормальный рабочий режим… Рекламный издатель пригласил Обнорского для серьезного разговора и сказал, что финансовая ситуация переменилась. Расследовательская служба стала для «Рекламы-плюс» обузой. Так что, брат, сам понимаешь… Извини.

Конечно, это был удар. И по Андрею, и по ребятам, которых он сорвал с работы. Как инициатор, он испытывал некоторый комплекс вины… Для службы наступили черные дни. Зарплату «Реклама-плюс» платить сотрудникам службы перестала. Спасибо, что из помещения не гнали.

И снова Обнорский пошел по кабинетам! Теперь это было значительно тяжелее: на нем лежала моральная ответственность за команду… Но ведь не зря про него говорили, что он «упертый, как танк». Не зря он сидел по ночам над книгой!

Первыми помогли шведы. Ларс в одном из интервью рассказал шведским читателям, в какое сложное положение попал русский журналист Серегин. И ведь нашелся какой-то фонд, который помог материально! И морально тоже.

Потом удалось кое-что вырвать из местных, доморощенных фондов. Но самой большой удачей стала возможность арендовать помещение на Зодчего Росси. По смешной цене. В самом центре города.

Вот отсюда, с улицы Зодчего Росси, и началось Агентство журналистских расследований.

* * *

…И он вернулся. В сентябре 1992-го, когда народный судья Ксендзова огласила приговор: пять с половиной лет, — казалось, что этого не будет никогда. И все-таки он вернулся.

Снова была встреча в аэропорту. Только на этот раз встречающих было больше. Сегодня рядом с Обнорским стоял Лысый. Виталий срок имел побольше Сашки, но выйти ухитрился раньше. Еще среди встречающих были Кент и Галкин.

Был май без края и конца… Были объятия. И ключи от новенькой «девятки». Зверев подбросил их на ладони, хищно ухмыльнулся.

— А чего не джип? — спросил он. — Мне джип подавай.

— Погоди, будет и джип, — рассмеялся Виталий. — Мы, брат, такие дела закрутим — только держись.

— Спасибо, Виталий, но… принять не могу, — ответил Зверев и протянул ключи обратно.

— Ты что, Саша? Ты не дури. Пойми: так принято. Если ты наш, то мы тебя после зоны обязаны встретить по-человечески. Нам же вместе работать.

— Я не ваш, Виталий, — сказал Зверев. — Не обижайся.

— В общем-то, я это предполагал, — ответил Лысый. — Ты всегда был сам по себе… Но одно-то общее дело у нас есть?

— Есть, — согласился Зверев. — И мы его сделаем.

— Вот когда сделаем — тогда и вернешь тачку, если захочешь. А пока будем считать, что это служебный автомобиль. Лады?

— Лады, — рассмеялся Зверев. Вокруг шумел аэропорт, и как-то не верилось до конца, что — СВОБОДЕН.

Был май без края и конца.

Жестокая весна![12]

…Помилуйте, да разве бывает человек СВОБОДЕН?

* * *

На следующий день собрались у Лысого дома. На стене висели большие фотографии Кати и Лизы. Зверев встретился взглядом с улыбающейся девочкой. Снова встал перед глазами тот подвал и детские губы шепнули: больно… Сашка думал, что когда-нибудь он сможет забыть. Теперь понял, что ему не забыть никогда. Сашка отвел взгляд.