Читать книгу - "Обратный отсчет - Олекса Белобров"

Офицеры тревожно поглядывали на своего предводителя, но тот невозмутимо прохаживался взад-вперед в ожидании прибытия командира подразделения. «Броня» затормозила, развернулась, и Темир-туран, спрыгнув на землю, направился к своему заместителю.

— Товарищ капитан… — Старлей по-уставному кинул ладонь к виску, но капитан не был настроен на соблюдение церемоний.

— Не хрен тут докладывать. — Ротный выглядел озабоченным и даже слегка испуганным. Шлейф перегара свидетельствовал — вечер на «Грозном» прошел довольно бурно. — Значит, говоришь, Нефедов погиб и пятеро ранены? — торопливо спросил ротный.

— Так точно, — ответил Хантер. — Старов все спланировал — комар носа не подточит! Семьдесят два «духа» легли, захвачено значительное количество трофеев, взяты в плен двое. Один, похоже, ценный, — важный аксакал, был вооружен «окурком». Не знаешь, случайно, кто такой? — спросил, подводя командира к бэтээру, где содержались аманаты[77].

— Нет, с этим не знаком. — Ротный заглянул в десантный отсек, где томились пленные. — Хотя издали видно — птица редкая… А это кто? — ткнул он пальцем в погонщика, ерзавшего со связанными за спиной руками.

— Темир-туран, это я — Хафизулло! — обрадованно заорал пленный при виде капитана. — Ты меня в кишлак еще пистолета подариля — когда я на верблюд-скачка первый приходиль!

— Слушай, Хантер… — Ротный вдруг изменился в лице и понизил голос. — Этого аманата нельзя передавать в ХАД! Никак нельзя, слышь, Сань? — Капитан впервые назвал заместителя по имени.

— Допустим, — согласился заместитель, которому вдруг стало жаль этого человека, заблудившегося на войне. — Ну так и забирай к чертям этого Хафизуллу. — Он постучал кулаком по бронированному борту БТР. — Только бойцам сам скажи, что они его отродясь не видели!

— Спасибо, замполит! — обрадовался Темиргалиев, стискивая в мокрой ладони Сашкину руку. — Этого пленного — в мой БТР, — обернулся он к сопровождавшим его бойцам. — А ко мне — всех «дедов»!

— Не стоит беспокоить старичков, — усмехнувшись, посоветовал Хантер. — Они у нас сегодня в отказе, в «чмыри» невоюющие подались. Поэтому ночью работал совсем другой контингент.

— Построение личного состава! — рявкнул ротный дежурному. — Бегом!

Старший лейтенант, больше не оборачиваясь, направился в офицерскую землянку. На построение он не вышел, поэтому не знал, о чем говорил с бойцами Темиргалиев. Слышал только, как отъехал БТР, увозя в последний путь бедолагу Хафизулло, победителя верблюжьих скачек.

А еще через час на «Победит» случилось нашествие начальства — из бригады, из батальона, из ХАД, а еще и какие-то там советники. Вертолет, который пришлось выклянчивать ночью, так и не прибыл. Забрав трофеи, пленного аксакала, раненых и убитых, а с ними и старшего лейтенанта Петренко — для разбора полетов, — колонна бронетехники двинулась по направлению к административному центру провинции.

Первую половину дня Хантер провел в бригаде. Его пасовали, как футбольный мяч, из кабинета в кабинет, и в каждом приходилось сызнова рассказывать о ночных событиях и растолковывать, как и в какой последовательности осуществлялся «забой» каравана. Взвинченный и уставший, он отправился в офицерскую столовую перекусить и там нос к носу столкнулся с сапером Генкой Щупом. Выглядел тот отменно — упитанный, загорелый, словно с курорта, на куртке — планка ордена Красной Звезды. Специфическое выражение лица сигнализировало — перед обедом Генка основательно разговелся.

— А, Хантер! — сапер нехорошо улыбнулся и поманил Сашку за свой стол. Свободных мест в зале не было, пришлось присесть. — Давай, угощайся!

— Спасибо, Гена, — не стал лезть в бутылку Петренко. — Завтрак сегодня был шикарный — шашлычок из дикобраза, так что я не особо голоден…

— А на ужин у тебя, Саня, думаю, будет что-нибудь из узбекской кухни… — ехидно промолвил Щуп, напуская на себя важность — мол, кое-что нам известно из самых высоких сфер.

— Да говори уже, темнила, — усмехнулся Хантер, болтая ложкой в тарелке с серым гороховым супом. — Вижу — владеешь ты военной тайной, о которой буржуины проклятые еще не ведают.

— Михалкин решил погнать тебя в командировку в Ташкент — сопровождать труп прапорщика, которого, по его твердому убеждению, ты же и загубил, — выдал Генка, пристально наблюдая за реакцией соседа по столу.

— В Ташкент так в Ташкент, — равнодушно кивнул тот. — Взволновали молодицу колбасой…

После обеда настроение слегка приподнялось — комбат приказал оформить наградные листы на военнослужащих роты, отличившихся во время ночных действий. Хантер сел за стол и взялся за дело. На покойного Нефедова написал представление на Красную Звезду, то же самое — раненым бойцам, офицерам и прапорщикам роты, кроме лейтенанта Лысенко и старшего техника Будаева. Потом, поразмыслив, переписал представление на старшего лейтенанта Старова — на орден Красного Знамени, так как был совершенно уверен, что только благодаря его плану операции был уничтожен караван. Пьянь, Айболита, еще некоторых сержантов и солдат подразделения Хантер представил к медалям «За отвагу» и «За боевые заслуги».

Вернувшись в кабинет комбата, он обнаружил там замполита батальона майора Сиденко. Оба о чем-то спорили, но с появлением Петренко вдруг умолкли. Комбат тут же объявил, что, по решению командования бригады, старший лейтенант Петренко откомандировывается сопровождать труп погибшего в ночном бою прапорщика Нефедова на его родину — в Ташкент. Александр удивил «вождей», мол, уже в курсе и готов к командировке.

Перечитав представления на «победитовцев», комбат с замполитом вместе подписали бумаги, хотя высокий статус награды для Рейнджера несколько озадачил обоих. Посовещавшись, батальонное начальство все же решило завизировать документ, поскольку такой ошеломляющий успех редко выпадал на долю обычных подразделений.

— А на себя почему не пишешь? — поинтересовался Шлапак, подозрительно разглядывая старшего лейтенанта.

— Вы же сами знаете, товарищ подполковник, я «непроходной» для любых наград, — усмехнулся в ответ Хантер. — Я ж «репрессированный», находился под следствием…

— Под следствием он был! — рассмеялись оба. — Ты ему одно, а он, как дятел: «Репрессированный, непроходной»! Запомни, старлей, у Фортуны два лица — одно приветливое, другое не очень, задницей называется. Так вот, пока она к тебе «передницей» — мастери себе представление на Красную Звезду!

— Не буду! — уперся Петренко. — Прошу меня простить и понять, товарищи офицеры, — я против собственных принципов не пойду!

— Ладно, сейчас вызовем комсомольца, — усмехнулся замполит. — Он накатает под мою диктовку.

Пока прапорщик — секретарь комсомольского бюро батальона — описывал ночные похождения старшего лейтенанта Петренко, тот попил чайку с комбатом. Потом представление подписали все, кому положено: комбат, замполит, секретарь партбюро. Но тут пошли непонятки: комбата вызвали на одно совещание, замполита и секретаря — на другое. Так что нести представление на подпись Монстру пришлось самому Хантеру.