Читать книгу - "Путёвка в спецназ - Вячеслав Иванович Соколов"

молчали? Я вот и думаю, а если вдруг когда-нибудь, сам майор Васильев спросит меня! А я такой сижу и думаю, вот ведь как оно бывает, такой большой человек, и у меня, сам прям, берёт и интересуется! А я же ни сном, ни духом, а вопрос то серьёзный, требует соответственного осмысления, со всех сторон глубины своей проблемы...

Майор, тихо шалея, крутит головой, более привычные к моим заходам — Степаныч и Рогожин еле сдерживаются. Степаныч начал тихонько сползать вниз. А вот Руслан, как выздоравливающий сперва только похрюкивал, а потом гаркнул, при этом скривившись от боли и не очень громко:

— Мажор, млять! Видишь мне хреново?

Я смутился:

— Прости, командир!

— Э-э-э... Это чего было? — поинтересовался всё ещё прибалдевший Васильев.

— А это Мажор, во всей своей красе! — вытирая выступившие от смеха слёзы, пояснил Степаныч. — Ты нашёл что спросить! Тренироваться или воевать? А тут ещё и сам автобус поведёт!

— Какой автобус?.. Тьфу, на тебя! Мало ли, вдруг ответственности испугается?

— Кто? Мажор? Не делай мне смешно! У него же самомнение как... У президентов США меньше!

Вот тут я обиделся. Вот реально. Типа сам просился, а не перед фактом меня поставили? И главное с кем сравнили? Меня! И этих типов... Бр-р...

— Ты чего, Егорка? Шуткую я, шуткую... Не боись, Виктор Петрович, раз мы с капитаном говорим, значит, знаем! Всё будет тип-топ!

Правда как-то не уверенно это сказал, или мне показалось?

А дальше — больше... Вывалили, на меня бедного, ведро информации — сижу, обтекаю... Оказывается, что всё кругом подозрительно! Ага, вот бы я удивился, если бы Васильев что другое сказал! Точно бы поинтересовался, как и Рогожин до этого: «Ты кто? Куда майора дел?» Но по порядку...

— Короче, сержант, дело такое! Генерал-майор, который, привлёк нас к делу, прям, извёлся весь, так ему надо базу эту разгромить. И вроде логично всё, и оружие там, и наркотики, и уйти могут... Но ведь сходить посмотреть, есть или нет, может кто угодно?! А там дело техники... Армия давно на таких заморочках собачку схарчила... Он конечно про утечки всякие говорит, про врагов замаскированных, — тут майор даванул лыбу, прям во все зубы. — Мне говорит! Поверишь? И про всяких там... Короче убеждает! Тут становится понятным, почему мы. Рыло то в пушку, да и репутацию определённую создали... А там ещё и караван вот-вот прийти должен. Огромный! И дело ваше рвануть, что можно, или бой завязать, чтоб подмогу вызвать и сровнять всё с землёй. Но гложет меня чего-то? Не верю я ему, больно причины у него патриотические!

— Витя, а ты что в патриотизм не веришь? — Степаныч наивными глазками, уперев подбородок в руки, поставленные на колени, смотрит ему в глаза.

— Отчего же, верю. В патриотизм, в любовь к Родине, в самопожертвование — солдат под Москвой, или в Брестской крепости, в защитников Севастополя тоже верю. Я даже в генерала от НКВД, лёгшего на гранату, спасая детей, в мае сорок пятого — тоже верю.

Почему-то в этот момент, капитан и прапорщик отвели глаза, и лица на миг отразили грусть, как будто знали этого генерала. Может дед чей? Геройский, наверное, мужик. Смог бы я лечь на гранату? Не знаю... Попытаться отбросить, это да! Пусть даже рискуя не успеть, но сознательно вот так... А если отбросить нельзя? Тогда, лечь и ждать смерти, пусть секунду или две, но ждать? Не знаю, и дай бог никогда не узнать! Даже если этот НКВДшник был кровавым палачом и садистом, как их рисуют в кино, всё равно — уважаю! Хотя о чем это я? Данный подвиг, все сказал о характере этого человека. Так что уважать можно смело…

А майор тем временем продолжал:

— Но это были другие люди. Совсем другие! Таких уже нет... По крайней мере, среди генералов! Короче, не верю!

— Зря ты так, майор, у генерала есть желание звезду отхватить, — бледный Рогожин аккуратно покрутил головой на подушке. — Степаныч, поправь, а.

Прапор тут же подскочил к Руслану и стал крутить подушку туда-сюда, подыскивая идеальное положение.

— Тут конечно верно, — майор постучал ногтем по кожаной папке, которую ни на минуту не выпускал из рук, — но ведь за целую то, точно можно, а вот за развалины... Тем более, что уверен: многие будут недовольны, наверняка народу кормится куча... Плюс те, кто мог нагреться с того, что там есть! Вот и скажите, почему ему так важно, чтоб камня на камне? Как бы подставить не решил, и под монастырь всех не подвёл. Особенно тех, кто видел, что внутри...

— Оп-па... — обеспокоенно заёрзал капитан. — Хренушки, никакой операции не будет! Я своих парней под ракетный удар не пошлю!

— Успокойся, я всё продумал! Для всех: ты в больничке — помираешь! Степаныч, у постели твоей дежурит.

— Ты что? Он бы тогда в реанимации лежал! — возмутился прапор.

—А он и лежит там! Следак который дело о взрыве расследует, мужик с понятием оказался... Даже охрана стоит! А вдруг?! С докторами я уже всё решил. Главврача запугал до икоты, тут всё путём...

— Запугал? — усомнился Степаныч. — Мне казалось, что этот старый хрыч уже давно никаких корочек не боится!?

— Не боится... Так я корочками и не махал! Я ему такую жутко грозную бумагу показал, что он проникся!

— Хм... И где ты её взял? — недоверчиво поинтересовался «умирающий в реанимации» капитан.

— Как где? Нарисовал! Половину ночи сидел! Знаешь, какие я бумаги рисую? Ух... Не веришь? Вон у Милославского спроси, ему я тоже рисовал! Правда не такую грозную и от себя, но зато душевную...

Я только глаза закатил, изображая всю душевность...

— А ты жулик, — улыбнулся Степаныч, правда, по доброму: родственные души. — Последствий не боишься?

— Не а... Дохтур никому не скажет, я с него три подписки взял...

— Три? А нафига так много?

— Чтоб проникся! И со