Читать книгу - "Экстренное погружение - Сергей Зверев"

Зазвонил телефон. Тяжкороб взял трубку, коротко с кем-то переговорил.

– Это Карпенков, – кавторанг Карпенков командовал БЧ-2, боевой частью, ответственной за транспортные механизмы корабля, его пост обычно располагался в центральном, но оттуда ему пришлось перебраться в кормовой отсек. – Похоже, из-за дыма ему не удалось пробиться, и он вернулся в кормовой. Просит прислать противогазы для него и его людей: поодиночке в двигательный не попасть.

– Пошлите к нему кого-нибудь.

– Пожалуй, я сам схожу к ним.

Грубозабойщиков, с сомнением бросив взгляд на раненую руку Тяжкороба, заколебался.

– Сразу назад.

Минуту спустя Тяжкороб вышел из центрального. Через пять минут он вернулся и снял кислородный аппарат. Его побледневшее лицо было покрыто каплями пота.

– Горит в двигательном, – угрюмо заявил он. – Ни искр, ни пламени не видно. Но это еще ничего не значит: там такой дымище, что в двух шагах ничего не разглядишь.

– Рукавишникова видел? – спросил Грубозабойщиков.

– Нет. А он еще не звонил?

– Два раза, но… – Его прервал звонок. – Ага, значит, с ним пока все в порядке… Что с кормовым, Володь?

– Гораздо хуже, чем здесь. Больным плохо, особенно Бологову. Похоже, там набралось порядком дыма еще перед тем, как задраили дверь.

– Пусть включают систему очистки. Но только в лаборатории. Остальные пока потерпят.

Прошло пятнадцать минут. Трижды звонил телефон. Дыму прибавилось, дышать становилось все труднее. За это время на центральном собралась группа моряков, снаряженная для тушения пожара. В задней части поста снова открылась дверь, и еще одно облако дыма ворвалось внутрь.

Это был Рукавишников. Он потерял столько сил, что ему пришлось помогать снять дыхательный аппарат и комбинезон. По лицу ручьями струился пот. Костюм и волосы также были мокрые от пота, хоть выжимай. Однако на его лице сияла торжествующая улыбка.

– Утечки пара нет, это точно, – произнес он, с трудом переводя дух. – А пожар – внизу, в дизельном. Искры летят во все стороны, но пламя небольшое. Очаг пожара в правой турбине низкого давления. Горит изоляция.

– Ты заработал свою медаль, Анатолий, – заявил Грубозабойщиков, – даже если мне придется самому ее изготовить… – Он повернулся к аварийной группе. – Турбина по правому борту. Работать по четыре. Не больше пятнадцати минут. Лейтенант Ревунков, отправляйтесь с первой партией. Ножи, кувалды, молотки, углекислотные огнетушители… Обшивку сперва обработать, потом отдирать. Будьте осторожнее, из-под нее может вырваться пламя. Ну, насчет паропроводов предупреждать не стану… Все.

После того, как партия покинула центральный, майор обратился к Грубозабойщикову:

– Как долго это продлится? Десять минут, четверть часа?

Тот мрачно взглянул на майора.

– Самое малое три, а то и четыре часа. Это если повезет. Там такие джунгли, что сам черт ногу сломит. Вентили, трубы, конденсаторы, да еще километры паропроводов, к ним не прикоснуться. Там и в обычных-то условиях работать невозможно. Слой тепловой изоляции – сантиметров десять, установлен на веки вечные. Каждый сантиметр, какой они отдерут, придется обрабатывать порошком, иначе пропитанная маслом изоляция снова вспыхнет.

– Маслом?

– В том-то и беда, – объяснил Грубозабойщиков. – Без смазки никуда. В дизельном полным-полно всяких машин и масла тоже. А эта тепловая изоляция гигроскопична, впитывает масло, как губка.

– Но почему она загорелась?

– Самовозгорание. Лодка прошла уже свыше шестидесяти тысяч миль, так что изоляция очень сильно изношена и пропиталась маслом. Мы почти все время идем полным ходом, турбины, черт бы их побрал, перегрелись, вот и… Анатолий, от Карпенкова никаких известий?

– Никаких.

– Он там уже четверть часа.

– Пожалуй… Когда я уходил, он как раз начал надевать костюм, он и Череповский. Сейчас позвоню в кормовой… – Повесив трубку, Рукавишников нахмурился: – Из кормового докладывают, что они оба ушли двадцать минут назад. Разрешите выяснить, в чем дело, товарищ командир?

– Оставайтесь здесь. Я не хочу…

В эту минуту с грохотом распахнулась кормовая дверь, и оттуда, шатаясь, вывалились два человека. Один почти падал, а второй поддерживал его. Закрыв за собой дверь, оба сняли противогазы. В первом человеке Дроздов узнал матроса: он уже приходил с Ревунковым, а второй был Карпенков. Кавторанг находился в полубессознательном состоянии, но упорно боролся с полным помрачением рассудка.