Читать книгу - "Молния в рукаве - Сергей Самаров"

Потом я поискал свой смартфон. Но Пирогов оказался предусмотрительным и забрал его. Наверное, не из-за опасения, что я оживу. Он так не думал, иначе послал бы мне еще одну пулю, на сей раз в голову. Скорее всего, просто позарился на не самую дешевую модель.

Но в данном случае меня мало интересовали соображения убийцы. Мне необходимо было позвонить. Я помнил, что в соседней квартире, через стену, у Ильи Константиновича был и домашний телефон, который нормально уживался с мобильником. Следовательно, таковой мог быть и в этой квартире.

Я поискал. Аппарат не нашел, но обнаружил провода, вырванные с корнем и свисающие со стены. Я не понял, зачем Пирогов это сделал. Если бы он понял, что я жив, то добил бы меня. Если посчитал трупом, то какой смысл обрывать провода?

Это показалось мне загадкой. Но, присмотревшись внимательнее, я понял, что эти провода оборваны давно. Видимо, за ненадобностью. Так что позвонить мне было неоткуда.

Я вышел на балкон, пошатнулся, ухватился за перила и постучал в перегородку. Громко, грубо, с угрозой проломить лист плоского шифера.

Никакой реакции. Значит, Тропинины еще не вернулись. Или Вадим Александрович посетил и их квартиру.

Я попытался просчитать его дальнейшие действия. Что он захочет сделать? Нет, против Ильи Константиновича и Александра Пирогов предпринимать ничего, скорее всего, не будет. Да, конечно. В первую очередь он попытается уничтожить Надежду Ивановну, которая предполагает, кто убийца. Она не может назвать его личность, но знает о пристрастии преступника к мальчикам.

Дальше следствие может разобраться с электронной почтой. О возможности восстановления удаленных файлов Вадим Александрович, скорее всего, был наслышан. Это реальная опасность для Пирогова.

А что со мной? Он считает меня трупом и думает потом избавиться от него.

Во дворе уже сгущался сумрак. Значит, на отдых и даже на минимальное восстановление у меня времени нет. Я посмотрел на часы. Плохо, что я не знаю, когда Пирогов уехал. Но прошло никак не больше двух с половиной часов.

До Тропининой, как сказал Илья Константинович, надо добираться три часа. Если спешить, то можно, конечно, успеть и скорее. Необходимо срочно что-то предпринимать. Чем быстрее, тем лучше. Но голова моя жутко болела и соображать отказывалась.

Человеческая воля способна победить физическую боль, если та не достигает уровня шоковой. Конечно, у каждого из нас разный, свой собственный порог чувствительности к боли. У меня он достаточно высок.

Может быть, сказывались многократные ранения и хирургические операции после этих передряг. В результате у меня выработалась устойчивая привычка терпеть боль.

Короче говоря, я усилием воли заставил себя не чувствовать пробоину в голове и постарался заставить ее думать. Ко мне тут же пришла интересная мысль.

Я вернулся в комнату, где лежал. Лужа крови уже начала густеть на полу. Я удивился, что она такая черная, но не стал думать об этом, чтобы не отвлекаться. Я даже не желал замечать, что лужа достаточно большая, значит, я потерял много крови. Да, это в состоянии вызвать определенную слабость организма, но я сумею преодолеть такую беду усилием воли. Мне уже несколько раз приходилось это делать. Сейчас было не до того, чтобы любоваться ранами.

Компьютер был все еще включен. Фильм, который я смотрел, уже закончился. Монитор оказался черным. Я пошевелил мышкой, и компьютер вернулся в нормальное рабочее состояние. Я проверил значки на нижней панели управления, увидел, что Интернет подключен, открыл браузер и сразу вошел в почту.

Вот тут-то моя хваленая память и подвела меня едва ли не первый раз в жизни. К сожалению, я напрочь забыл адреса капитана Сани и старшего лейтенанта Столярова, который тоже мог бы мне помочь. Единственное, что я, превозмогая горячую головную боль и непонятную пульсацию крови в висках, смог вспомнить, – это адрес сайта интернет-газеты, которой руководил отставной подполковник внутренней службы по имени Виктор.

У меня что-то случилось не только с памятью, но и с глазами. Я плохо различал знаки на клавиатуре, стер рукавом кровь со щеки, прикрыл глаз, залитый больше всего, и кое-как набрал адрес. Сайт открылся. Я влез в окно для написания письма и срочно потребовал позвать к компьютеру Виктора. Сообщил, что дело касается маньяка, а сам я ранен.

В ответ практически сразу пришло только одно слово: «Подождите».

Конечно, такие переговоры неудобны и очень медленны. Тем не менее это была какая-то связь. Новое письмо пришло через минуту. Это был уже Виктор. Он спрашивал, что случилось. Я не стал долго объяснять, сообщил, что ранен, наколотил телефонный номер Надежды Ивановны, который почему-то не забыл. Потом я попросил Виктора срочно позвонить женщине и сообщить, что с минуты на минуту к ней приедет убийца и маньяк Пирогов Вадим Александрович. Пусть она убегает подальше и прячется как можно надежнее.

Отправив это письмо, я стал набирать следующее. Тут Виктор сообщил мне, что позвонил и предупредил. Я дал ему номер мобильника капитана Радимовой из уголовного розыска и попросил передать ей, кто убийца.

Да, с номерами телефонов моя память почему-то расставаться не пожелала.

Виктор должен был сообщить Сане, что Пирогов поехал убивать Тропинину. Я просил капитана Саню срочно поднимать группу захвата и выезжать на место, которое укажет Илья Константинович.

Почти сразу пришло письмо от Виктора. Он не стал дожидаться, когда получит еще что-то от меня, и сам сообщил мне, что из-за публикации даже одних только телефонных переговоров поднялся большой скандал. К делу подключились ФСБ, следственное управление и областная администрация. Губернатор временно отстранил своего первого заместителя от исполнения обязанностей. По телевидению уже выступал представитель либеральной оппозиции, желая воспользоваться ситуацией перед скорыми выборами. В заключение Виктор спросил только, где я нахожусь и нужна ли мне помощь.

Только после этого я набрал третье письмо с адресом квартиры Пирогова и попросил вызвать «Скорую помощь». Виктор обещал приехать сам и позвонить медикам.

Молодой фельдшер «Скорой помощи» зашил мне рану на голове. Виктор приехал раньше и помог мне снять бронежилет, из которого мы выковыряли три пули. После чего, несмотря на переломанные ребра, я снова надел эту штуку, спасшую мне жизнь.

Я вынужден был дать фельдшеру расписку в отказе от госпитализации. Мне хотелось завершить дело самому.

С аппарата Виктора я позвонил капитану Сане и попал, кажется, в самое горячее время. Сам я в такие моменты на звонки никогда не отвечаю. Но Радимова, видимо, надеялась на получение какой-то вести и взяла телефон в руку.

Она кричала не на меня:

– Он уходит! Стреляйте!

Я уловил сразу три автоматные очереди. Для мента или просто гражданского человека это была одна длинная. Но я, несмотря на пробитую голову и боль в груди, четко разделил три автомата. Мое ухо делает это машинально.