Читать книгу - "Не дать смерти уйти - Сергей Самаров"

Признаться, больше всего я опасался приезда Ачемеза. Мовсар был попроще, часто, когда очень хотел что-то сделать хорошо, вел себя суетливо, а у суетливых людей одни и те же мысли подолгу в голове не держатся. Он и меня, помнится, наспех вербовал. Только на первый день хватило величественной уверенности в себе, потом изменился, стал торопиться. Если бы я сам того не захотел, я бы, пожалуй, даже не понял, чего он добивается.

Ачемез, в отличие от Мовсара, вдумчивым был. Тихим внешне, спокойным, не таким и властным вроде бы, даже слегка улыбчивым, но его слова слушались беспрекословно, потому что все знали о жестокости Ачемеза. Ослушания он не прощал и уж тем более не прощал противостояния себе. И еще, рассказала мне Мадина, у Ачемеза была прескверная привычка. Если возникал какой-то конфликт и Ачемезу приходилось улаживать его, он всегда делал это вдумчиво и с улыбкой. Но никогда не высказывал своего окончательного мнения. Человек оставался уверен, что он понят, что конфликт исчерпан, а потом его находили убитым… Так со многими было, но вслух высказать претензии Ачемезу никто не решался.

Ачемез прибыл с большой охраной. Его «Ленд Ровер» сопровождали два грузовика, а впереди еще и «уазик» ехал. Брезентовый тент и окна в дверцах бронежилетами завешаны. Стандартное местное бронирование автомобилей – такие же бронежилеты на сиденья и под ноги кладут. Обычно и лобовое стекло закрывают, оставляя только щель для водителя. Но сейчас лобовое стекло или вообще не закрывали, или освободили при въезде в село. Кортеж выглядел солидно и серьезно. В грузовиках я увидел даже по миномету. Будто бы в бой идти собирались…

Может быть, и собирались… Оба командира наверняка уже знали, что где-то рядом появились «краповые береты". Я, из-за незнания чеченского языка, не понял, что Завгат докладывал по телефону Мовсару, но докладывал он долго и вполне был в состоянии выложить все новости.

Я вышел во двор, встретить кортеж. Но раньше, чем я, к Мовсару с Ачемезом подошли трое командиров прибывших групп. Я опять ничего не понял из разговора, хотя сейчас разговаривали явно не на чеченском, скорее, на арабском или еще на каком-то восточном языке. Ачемез был человеком грамотным, говорили, что он свободно и по-английски, и по-французски разговаривает, и вообще долгое время жил где-то за границей.

Я стоял в стороне, дожидаясь, когда разговор закончится. Выслушав претензии, а что высказывались именно претензии, я понял по горячности речи гостей и по отчаянной жестикуляции, Ачемез и Мовсар прошли дальше, ничего не ответив. Мне пожали руку и прошли сразу в дом. Я вынужденно последовал за ними. И только в комнате, усевшись за накрытый Мадиной стол, Ачемез спросил:

– Искандер, кто дал приказ обидеть наших гостей и разоружить их отряды?

– Обижать их приказа никто не давал, а разоружить приказал я… – я старался при этом смотреть прямо в глаза Ачемезу. Чеченцы любят смотреть в глаза и все верят в силу своего взгляда. Взгляд отводит тот, кто чувствует вину. Я взгляд не отводил.

– А по какой причине ты принял такое странное решение? – голос у него был мягким и добрым, почти кошачьим. Только мне мышкой быть вовсе не хотелось, и я ответил вполне твердо.

– Прошлой ночью мы ходили в разведку…

– Это я уже знаю…

– Кто-то перебил группу афганцев… Я насчитал пятнадцать трупов, но наверняка были и другие… Потом какие-то люди стреляли в нас… Одного убили, мы с Хамзатом смогли уйти живыми только благодаря туману…

– Только Хамзат не дошел до дома… – заметил Ачемез.

– Да, он остался там, чтобы узнать, кто выставил пулеметы, направив их в сторону нашего дома… Что с ним было дальше, я не знаю…

– Пулеметы, ты говоришь? – Ачемез искренне изумился.

Я вытащил из кармана два пулеметных затвора и положил на стол, как доказательство.

– Да… На нас готовилось нападение. И мы не знаем, кто именно.

Ачемез задумался, стал постукивать пальцами по столу. В этой его задумчивости было что-то неприятное, какая-то невидимая, непередаваемая угроза. Мовсар первым нарушил молчание:

– Ты правильно поступил, Искандер. Нам только перестрелки не хватало во время аукциона… Тут бы и нам досталось, и аукцион сорвался бы…

– Группа афганцев к нам все-таки прибыла… – сказал, наконец, Ачемез. – И должна была, насколько я помню список участников, прибыть только одна группа… С чего ты, Искандер, решил, что убитые были афганцами? Ты разговаривал с кем-то из них?

– Костюмы… Национальные… У нас в штабе висело много фотографий времен афганской войны… Похожи… Я решил, что это афганцы…

– Ты мог ошибиться, но это не главное. Позови Али…

Я вышел. Али, командир охраны Ачемеза, был мне хорошо знаком, и мы с ним несколько раз по душам говорили. Он вообще-то не злой человек, хотя выглядит очень страшным из-за своей обезьяньей волосатости. У него даже горло сплошь волосами заросло. Али явился на зов сразу.

Ачемез отдавал приказания на чеченском, но я понял, что он посылает Али на разведку в ближайшие холмы. Кажется, там все чисто осталось, и посмотреть есть на что. Единственное, хотелось надеяться, что Али не нарвется там на моего брата или на людей подполковника Разина. Где потом Ачемез найдет такого волосатого…

– Давайте пообедаем по-родственному, – сказал Ачемез, когда Али вышел, – а делами займемся потом… Нам есть, что обговорить…

Мадина расстаралась, накрывая стол. Она вкусно готовит, мне нравится…

– Я уже сутки ничего не ел… – пожаловался Мовсар, потирая руки.

* * *

После обеда Мовсар вручил мне шесть книг, из которых я должен был почерпнуть дополнительные знания об америции, и одну книгу о нейтронной бомбе.

– Времени у тебя мало, но ты должен все прочитать, – ночью будешь докладывать покупателям…

– Что докладывать-то? – не очень понял я.

– А все докладывай… Чем больше скажешь, чем красивее скажешь, тем лучше будет…

– Историю открытия или физические принципы радиоактивности? – я не удержался и съехидничал.

– Покупателям интересно, как можно применить америций и какие это может иметь последствия. Это главное… – сказал Ачемез. – Переводить буду я, потому что там мало кто понимает по-русски… Постарайся хорошо сказать… От этого зависит цена…

– В книгах есть что-то о применении?

– Это университетские учебники, а не пособия для диверсантов, – заметил Мовсар. – Пособием должен стать ты…