Читать книгу - "Операция "цитадель" - Богдан Сушинский"

— Причем делать это следует как можно скорее и интенсивнее, — на сей раз воспользовался его паузой уже генерал Малышкин.

— С этой целью в ближайшее время будет создана специальная разведшкола РОА, с тем чтобы мы могли готовить свои кадры вне сети германских разведывательно-диверсионных школ. Кроме того, я намерен обратиться к германскому командованию с просьбой передать в наше ведение несколько сотен опытных диверсантов из числа русских, причем желательно из тех, которые уже имеют опыт работы в тылу красных. С такой же просьбой мы обратимся и к белоказачьему атаману генералу Краснову. Все полномочия по развертыванию этой борьбы временно поручаются полковнику, уже представленному к чину генерал-майора, Михаилу Меандрову. Ему также было поручено разработать план начального этапа борьбы.

Власов остановился и вопросительно взглянул на Меандрова.

— Я готов, господин генерал-полковник.

Власов слегка поморщился. Он не любил, когда вспоминали о его чине, полученном из рук Гитлера. И только осознание того, что права на чин, полученный из рук Сталина, он уже тоже давно лишен, удерживало командарма от каких-либо замечаний по этому поводу. Тем более что и Меандров, и Трухин, не говоря уже об одном из первых, кто облачился в германский мундир, — Жиленкове, буквально требовали от Власова, чтобы он то ли одел, в конце концов, мундир германского генерала, то ли на тот невзрачный мундир цвета хаки, который он сшил себе, нацепил наконец генеральские погоны и прочие знаки различия.

К форме одежды Власова немцы всегда относились принципиально и воспринимали его нежелание носить германский мундир как проявление крайнего неуважения к фюреру и вермахту. Да и сам Власов не раз становился жертвой всевозможных недоразумений, поскольку, не видя на нем генеральской формы, германские патрули, и даже высшие офицеры, порой трудно соображали, кто перед ними и как надлежит вести себя с этим странно обмундированным, не обладающим армейской выправкой русским.

— Предполагаю, — поднялся Меандров, — что надо провести высадку нескольких авиадесантов в глубоких тылах советской территории, где мало войск, нет милиции, почти не действуют НКВД и СМЕРШ, а значит, у десантников будет время освоиться, частично легализоваться, создать партизанские базы и обрасти надежными людьми из местных жителей. Сделать это следует зимой, чтобы к весне следующего года, когда Красная армия основательно втянется в боевые действия на территории Венгрии, Австрии и собственно Германии, мы уже имели несколько надежных повстанческих очагов.

— Стратегически все это верно, — одобрил Власов. — Начинать следует зимой, чтобы затем, в течение всего теплого времени года, вести полномасштабные партизанские действия.

— Основные усилия свои на этом этапе, — уже более воодушевленно продолжил Меандров, — предлагаю направить на север страны, — подошел он к предусмотрительно вывешенной на стене карте Советского Союза. — Первый десант следует выбросить в район Северной Двины, которая должна стать центром Северной повстанческой зоны и командование которой я готов взять на себя. Затем с помощью созданного здесь секретного полевого аэродрома или же с помощью субмарин следует забросить большой десант в район устья реки Оби, где будет создана Восточная зона, командование которой можно поручить опытному диверсанту полковнику Киселеву.

— Я знаю этого офицера, — ответил Трухин на молчаливый вопрос Власова. — За плечами у него три рейда в тыл красных. Сильный и хладнокровный человек.

— Какой должна быть общая численность этих двух десантов? — спросил Власов.

— Точнее будет сказать, численность двух отрядов, которые придется создавать путем нескольких десантирований. Уже сейчас в моих списках есть сто пятьдесят офицеров и сто солдат.

— Офицеров больше, чем солдат? — удивленно развел руками Малышкин. — Опять создаем офицерские «батальоны смерти»?

— Таковой должна быть общая тенденция, — объяснил свою позицию Меандров. — Среди десантников офицеров должно быть значительно больше рядовых. И в районе Северной Двины, особенно в ее среднем течении, и в районе Оби расположено множество лагерей с советскими заключенными, а также лагерей германских военнопленных. Немало там и расконвоированных зэков, которые находятся на вольных поселениях и которые тоже ненавидят советскую власть. Так что солдат у нас будет хватать. Острейшая нехватка будет ощущаться в офицерских кадрах. Поэтому со временем каждый из оказавшихся там офицеров станет командиром отдельного отряда и комендантом большого повстанческого района.

— Кстати, по такому же принципу действует теперь и заграничное командование Украинской повстанческой армии, разворачивая борьбу на украинских территориях, — заметил Власов. — Мы не будем касаться сейчас различия в программах и целях наших армий, но объективно воины УПА являются нашими союзниками. По крайней мере, временными. Так что желательно, чтобы в составе наших групп было какое-то число украинцев для работы с теми украинцами, которые находятся в лагерях и живут на Севере.

— Как и какое-то число немецких офицеров, — добавил Трухин, — поскольку наши отряды будут пополняться военнопленными. Было бы неплохо, если бы это были офицеры из «русских немцев». Следовало бы связаться с обер-диверсантом рейха Отто Скорцени. Лучшие диверсионные кадры сейчас находятся под его командованием, как, впрочем, и знаменитые разведывательно-диверсионные Фридентальские курсы.

— Это верный ход, — согласился командарм. — При первой же возможности постараюсь связаться со Скорцени.

— Кстати, хочу заметить, — вернул себе Меандров право на завершение доклада, — что я написал специальный «Устав военно-политической борьбы с советской властью»[62]. В случае утверждения его штабом РОА он может стать программным документом всей нашей дальнейшей борьбы за свободную Россию, а также лечь в основу «Устава» той, новой, Русской освободительной армии, что будет зарождаться уже на территории России. К слову, возможно, ту, повстанческую нашу, армию следовало бы назвать Русской Народной Армией.

— А что, есть необходимость отказываться от названия «Русская освободительная»? — поползли вверх брови командарма РОА.

— Наименование «Русская народная» было бы понятнее советскому человеку, привыкшему к тому, что все, что именуется «народным», — свято. Да и коммунистическая пропаганда не смогла бы играть на связях этой армии с немцами, с Гитлером.

— Кстати, такое название уже было у 1-й русской бригады вермахта, которой еще в августе 1942 года командовал полковник Владимир Боярский, — напомнил Малышкин, однако не понятно было, поддерживает ли он идею переименования Освободительной армии, или же таким образом пытается избежать его. — Германцы называли ее Осиндорфской русской бригадой, одним из основателей ее стал генерал Жиленков. Но бригада отказалась воевать и против регулярных советских частей, и против красных партизан, за что и Жиленкова и Боярского приговорили к смертной казни. И если бы не заступничество полковника генштаба барона фон Ронне, их еще тогда расстреляли бы.